|
Фрол передал атаману образ. Молодые поклонились в пояс Корнею Яковлеву и образ поцеловали. Атаман сказал: - Буду я вам, Степан и Олена, заместо отца вашего Тимофея Рази и нынче прошу к посаженому и хрестному отцу в дом свадьбу пировать! Передав образ Фролу, атаман повернулся к народу и крикнул громко: - Пир на пир - живым, а мертвым - память вечная! Вчера пировали, атаманы-молодцы, дела делали, - нынче прошу радость делить с моим хрестником, хрестницей и со мной, их батьком! Площадь радостно и буйно загудела. - Вот те тут все, боярин! - сказал Ефим. Зазвонил жидко старый колокол церкви Ивана Воина. Боярин снял мурмолку, дьяки скинули шапки. Младший дьяк, крестясь, думал: "Ужели старый в церковь пойдет? Как пес я жрать хочу..." Боярин по опустевшей площади пошел к церкви. 10 Жгучий день, с белой от света водой реки, ночью затянуло как будто бы стеклянной занавеской. Тени от домов и деревьев легли по белому песку хрустально-зеленоватые. Краски одежд - кафтанов, летних кожухов и пестрой плахты - стали мутно-тусклые. Давно уж большая луна стоит на водянисто-зеленоватом небе. Много огней в доме атамана; из отодвинутых рам из окон плывут дым и пар. Пьяные казаки, казачки, мужики в лаптях, свитках выходят, шатаясь и тычась, на крыльцо атаманской избы; с крыльца кто ползет, кто идет, пригнувшись, на двор. А бабы, девки, подпив, собрались под окнами в большой круг, начинают высмеивать невесту: - Зачинай, односумка! - Тутотка можно! Одна запевает: Как у нас-то на свадьбе Хмель да дуда-а! Ду-ду-ду... Хмель говорит - я с ума всех сведу! - Дубова бочечка, бочечка, бочечка... Верчена в ей дырочка, дырочка. Кто вертел, тот потел да потел. Стенько, ты не потел, да свое проглядел! Ду-ду-ду-ду-ду-ду-ду. - Стенько, а невеста не предалась! Стенько, гони сюда ее матку, - хомут ей наложим, хитрой бабе! - Зачинай, односумка-а, ты! - Ще вы, бисовы дочки, по-московицки граете? - Ой, а московицко жениху любо-о! Гей, у Дону камышинка заломана. Старым дидом девка зацелована! Ду-ду-ду-ду-ду-ду, Дубова бочечка, бочечка, Верчена в ей дырочка, дырочка-а! До основания вздрогнуло крыльцо атаманского дома. На крыльце, топнув ногой, стоял жених, кудри закрывали половину лица, на широких плечах поблескивал в лунном отсвете атласный белый кафтан, залитый на широкой груди красным хмельным медом. В правой руке Разина пистолет: - Гей, жонки, и тот, кто позорит мою молодую жену! Толпа женщин хлынула за ворота атаманского двора, но и дальние слышали страшный голос: - Того, кто кричит лжу, я зову на расправу. Он поднял опущенную голову, мотнул ею - лицо бледно, над высоким лбом дыбом встали черные кудри. |
