Она соскальзывает с края бассейна и погружается в воду, доставая ногами до шершавого дна. Пытается сделать вдох, но вспоминает, что она под водой, и выныривает.

Воздух холодит ее влажную кожу. Мэрилин вяло плывет к мелководью, чтобы встать на ноги, – на глубине она рискует захлебнуться. Ей не стоило лезть в воду, напившись и приняв столько таблеток. Она это знает.

Слабыми пальцами она цепляется за бортик, кладет на него руки, пристраивает сверху подбородок и глубоко вздыхает.

Может, стоит позвать Юнис, чтобы помогла ей выбраться? Мэрилин даже полотенце не взяла.

Но звать никого не приходится. Юнис сама подходит к раздвижной двери и спрашивает:

– Принести вам полотенце?

– Ты всегда обо мне заботишься.

Мэрилин не уверена, сколько времени проходит. Но вот Юнис приближается к ней и берет за руку. Ведет к лесенке и укутывает в полотенце. С ее помощью Мэрилин заходит в дом, а затем – в спальню.

– Спасибо, Юнис. Спокойной ночи. У меня завтра важный день.

– Верно, мисс Монро.

– Присмотришь сегодня за Маф? Меня так клонит в сон. Боюсь, я не услышу ее, если что.

– Присмотрю, конечно.

Юнис закрывает дверь спальни. Оставшись в одиночестве, Мэрилин роняет полотенце и без сил падает на кровать.

Но сон к ней не идет. Вместо этого она лежит, уставившись в потолок, и в голове у нее царит сумятица мыслей и чувств. Всего за минуту она сочиняет еще одно стихотворение и переворачивается, чтобы записать его на листе бумаги, но находит на прикроватном столике только воду и таблетки.

Таблетки помогут ей заглушить шум в голове. Она закидывает себе в рот целую пригоршню.

– Позвольте мне уснуть, – говорит она, ни к кому не обращаясь, и снова укладывается.

Потом тянется к телефону и набирает номер Эллы. Та не берет трубку.

Телефон звонит, заставляя ее вздрогнуть.

– Элла? – спрашивает она.

– Нет, Мэрилин, это Питер, – говорит он. Следующие пятнадцать минут она пытается не уснуть и совершенно не помнит, о чем они говорили. Она проваливается в сон и снова приходит в себя, прижимая к плечу телефонную трубку, из которой раздаются пронзительные гудки, еще более мерзкие, чем тиканье часов.

Мэрилин нашаривает на прикроватном столике один из пузырьков и вытряхивает в ладонь оставшиеся таблетки. Разом закидывает их себе поглубже в рот, запивает остатками воды и роняет стакан на пол.

Ее пальцы блуждают по телефонному диску, но, лишь услышав голос Эллы, она понимает, что действительно набрала номер.

– У меня хорошие новости, – выговаривает она, надеясь, что в трубке ее голос звучит внятней, чем у нее в ушах. – Миллион долларов.

– Чудесно. Тебя ждет много хорошего, – отзывается Элла. – Просто нужно взять себя в руки.

– Да. Уже взяла. – На самом деле нет. Мэрилин стыдится своей лжи. – Я справлюсь.

– Ты справишься. Ты взяла Голливуд за грудки. Если ты смогла добиться от них того, чего хочешь, то сможешь добиться и от себя. Надо только достаточно сильно захотеть.

– Я хочу. – Мэрилин улыбается в потолок, и они с Эллой прощаются. – Правда хочу.

Завтра будет пятое августа. Она проснется и постарается обойтись без таблеток. Составит список дел. Еще раз сверится с календарем, где указаны даты фотосессий и переговоров по поводу предстоящих фильмов. У нее много хлопот.

Все будет хорошо.

– Я – Мэрилин Монро, – говорит она пустой комнате так, будто обращается к многотысячной толпе. – И моя судьба в моих руках.

Но, пока завтра не настало, она принимает еще одну таблетку.

Будь счастлив

 Элла

1962 год

Я люблю Чикаго, но только не летом, и тем более не в августе, и тем более не в первую субботу августа.