Джорджиана закатывает глаза.

– Только ради тебя, мисс Начинающая Актриса.

– Не издевайся. Вот увидишь, я еще получу драматическую роль в хорошем фильме.

Пританцовывая, Джорджиана выходит из комнаты и направляется в главную спальню.

– Кто знает, может быть, вы с Мэрилин даже сыграете вместе.

С улыбкой на лице я поворачиваюсь обратно к зеркалу:

– Было бы неплохо.

Эпилог

Элла

Лос-Анджелес, 1972 год

Джорджиана заходит в дом, и спустя пару мгновений о порог спотыкается белая девчушка с веснушками и рыжими волосами того же оттенка, что и ее пылающие щеки. Ахнув, она выпрямляется, извиняется за свою неловкость и приглядывается к стулу напротив меня.

Ей не терпится сесть, но придется постоять, пока я не закончу ее рассматривать.

При виде молодого, симпатичного, растерянного лица я гадаю, почему именно ее послали взять у Эллы Фицджеральд интервью про Мэрилин Монро.

– Очень приятно познакомиться, мэм. Я ваша большая поклонница. – Она чуть не роняет записную книжку, прежде чем протянуть мне руку: – Ой, простите. Меня зовут Кэрри Уэллс, я нервничаю. – Она хихикает, отчего начинает казаться совсем ребенком.

Я приподнимаю бровь. Журналистка полна энтузиазма. Отвешивает мне комплименты. Улыбается.

– Какая ваша любимая песня? Из моих.

Она выпячивает подбородок и гордо говорит:

– «Летней порой».

– Какая версия?

– С Луи Армстронгом, студийная запись тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года.

Я морщу нос.

– Мне она тоже нравится больше всего. Вы прошли испытание. – Я достаю мятную пластинку Wrigley’s. – Хотите жвачку?

Она берет пластинку, разворачивает, скатывает в трубочку и закидывает в рот. Мы садимся.

– Мисс Генри сказала, у вас мало времени. Если хотите, можем начать прямо сейчас.

– Она права, но вы можете не торопиться. Джорджиана нас позовет, когда придет время.

– Следующий выпуск журнала Ms. выйдет в память о Мэрилин Монро, но еще мы хотим рассказать о том, как изменилась за последнее десятилетие жизнь американских женщин. Августовский номер поступит в продажу в июле. – Она бросает взгляд на кувшин с холодным чаем. – Вы не против?

– Пожалуйста.

Она наливает стакан чая и делает большой глоток. Ее руки дрожат, и она никак не прекратит хлопать ресницами. Заметно нервничает. Я жую жвачку и жду, пока она задаст мне вопрос.

– Вы и Мэрилин Монро. Как вы познакомились? Чем занимались вместе? Тем же, чем обычно занимаются друзья? Ужинали, смотрели фильмы, слушали музыку? Вы когда-нибудь делали вместе что-то по-настоящему безумное? – Она снова берет стакан и делает еще один глоток.

Я откидываюсь на спинку стула.

– Если вы будете так быстро задавать вопросы, я ни один из них не запомню. Джорджиана разве не говорила, что я терпеть не могу интервью?

– Это много времени не займет, – отвечает журналистка. – Вы помните, когда последний раз говорили с Мэрилин? Где вы были в ночь, когда она умерла?

У меня пересыхает во рту.

– На такие вопросы я отвечать не стану. Скажу прямо, они бесчеловечные. Мы обе – женщины, посвятившие всю жизнь карьере. Мы знали, что нам удается лучше всего, и этим и занимались.

Она кладет локти на стол.

– И что вам с Мэрилин удавалось лучше всего десять лет назад?

Я бросаю взгляд на свои цветы.

– Мы познакомились двадцать лет назад. – Я показываю на розы. – Вы знаете этот сорт роз?

Она мотает головой и на миг улыбается.

– Они поразительны.