Изменить размер шрифта - +
Подойдя к полке, он посмотрел на оставленную ранее кассету и улыбнулся еще шире. Потом допил виски, погасил лампу и снова отправился в город.

 

* * *

 

Сидя в своем номере в отеле "Негреско" – владелец знаменитого отеля в Ницце содрогнулся бы при мысли, что такая жуткая лачуга носит то же название, – Хиллер пытался поговорить по телефону. На его лице появилось выражение бесконечного терпения и обреченности, как и у каждого безрассудного храбреца, когда‑либо пытавшегося дозвониться из Ромоно. Но в конце концов его терпение было вознаграждено.

– Ага! – торжествующе воскликнул Хиллер. – Наконец‑то! Дайте, пожалуйста, мистера Смита.

 

Глава 2

 

Гостиная комната на вилле Джошуа Смита – вилле "Гайдн" в городе Бразилия – со всей откровенностью демонстрировала, какая бездонная пропасть лежит между мультимиллионерами и просто богатыми людьми. Мебель в стиле Людовика XIV (причем не какой‑то там "новодел"), бельгийские и мальтийские занавеси, древние персидские ковры и бесценные картины, представлявшие широкую палитру живописи от "малых голландцев" до импрессионистов – все говорило не только о несметном богатстве, но и о гедонистической решимости использовать его с максимальной эффективностью. Однако несмотря на это изобилие, во всем чувствовался безупречный вкус: все предметы почти идеально подходили друг к другу. Разумеется, современных декораторов сюда и на километр не подпустили бы.

Владелец виллы великолепно соответствовал ее великолепию. Это был крупный, хорошо сложенный и прекрасно одетый мужчина зрелого возраста, уютно, как у себя дома, устроившийся в огромном кресле возле пылающего камина.

Джошуа Смит, носивший зачесанные назад волосы и аккуратно подстриженные усы, все еще сохранявшие темный цвет, был приятным и утонченным человеком, но не чрезмерно приятным и утонченным, а скорее расположенным улыбаться и неизменно добрым и внимательным к тем, кто ниже его по положению, то есть почти ко всем окружающим. С течением времени старательно и усердно культивируемые добросердечие и любезность стали его второй натурой (хотя какую‑то часть изначальной безжалостности пришлось оставить, чтобы присматривать за его бессчетными миллионами). Только специалист мог определить, что этот человек перенес обширную пластическую операцию, сильно изменившую его лицо.

Кроме хозяина в гостиной находились еще один мужчина и молодая женщина. Джек Трейси, блондин средних лет с рябым лицом, производил впечатление человека, которому палец в рот не клади. И ему действительно были присущи жесткость и компетентность – качества, необходимые для любого, кому выпало занимать должность главного менеджера в принадлежавшей Смиту необъятной газетно‑журнальной сети.

Смуглая кареглазая Мария Шнайдер с черными, как вороново крыло, волосами могла быть уроженкой Южной Америки, Южного Средиземноморья или Среднего Востока. Независимо от ее национальности она была бесспорно красива, с этим ее непроницаемым выражением лица и внимательным острым взглядом. Она умело прятала свою доброту и чувствительность, однако не старалась скрыть свой ум. Ходили слухи, будто Мария – любовница Смита, но официально она была его личным и доверенным секретарем и блестяще справлялась со своей работой.

Зазвонил телефон. Мария сняла трубку, попросила звонившего подождать и поднесла телефонный аппарат с длинным проводом к креслу Смита. Он взял трубку и приложил ее к уху.

– А, Хиллер! – Смит наклонился вперёд, что было для него необычно. В этой позе и в голосе чувствовалось нетерпеливое ожидание. – Надеюсь, у вас есть для меня приятные новости. Да? Очень хорошо. Продолжайте.

Он молча слушал Хиллера, и выражение его лица постепенно менялось от удовольствия до чего‑то похожего на блаженство. Но его самоконтроль был настолько велик, что, несмотря на явное возбуждение, он воздержался от вопросов и восклицаний и ни разу не позволил себе перебить Хиллера, пока тот не кончил говорить.

Быстрый переход