Градиевский – даром что чекист – уже никуда не годился: психовал, говорил, что его сразу же ликвидируют, как только он объявится, и предпочел из тюрьмы не выходить. Вот тогда и созрел рискованный, но единственно возможный план, по которому я стал его дублером. Исключительно благодаря одинаковому с ним росту и цвету глаз. Остальное мне «доделали» ваши коллеги – немножко нос, немножко губы, немножко разрез глаз…

– И вы стали его копией?

– Ну, копией его я, конечно, не стал. Но я стал Градиевским, который изменил облик, чтобы не быть похожим на себя. За полтора года мы с ним сжились основательно, съели не один пуд соли и на конспиративной квартире, и в камере, так что знал я о нем практически все. И вот в этом облике, слегка подправленном – или подпорченном – гримом, что вполне оправдано для «умершего», скрывающегося от властей, я появился перед Епифановым. Отрекомендовался ему Градиевским – то есть законным владельцем фирмы «Ост», единственным, кто вправе распорядиться ее капиталами…

– И он поверил?

– Епифанов лично Градиевского не знал. Но если бы увидел где‑то его «прижизненное» фото, то наверняка бы поверил. Хотя моя «легенда» полной идентификации и не предусматривала.

Я ему сразу, с порога, что называется, выложил в лицах и документах, кто он такой – подробно, с доказательствами в виде фактов и фамилий, о которых мог знать только Градиевский, рассказал о том, чем он занимался в Белграде, показал копии некоторых документов, подтверждающих его причастность к махинациям с имуществом ЗГВ и изобличающих его в убийстве Малышевского. И предложил сделать выбор: либо подлинники этих документов, которые якобы хранятся в надежном месте, становятся известными Генеральной прокуратуре (а один из их покровителей – Ильюшенко к тому времени прочно сидел «под колпаком», о чем уже просочилась информация даже в печать, так что речь шла о новом прокуроре Скуратове), либо он работает в паре со мной, поставляет интересующие меня сведения и со временем становится моим компаньоном. Так что деваться ему было фактически некуда. Проще говоря, я предложил ему заняться рэкетом.

А дальше все складывалось, как было задумано. Он сообщал мне о том, что ему становилось известно. В частности, о том, когда и как будет транспортироваться уран, который мы не могли найти два года…

– Вы поэтому сказали мне, что должны встать на ноги через семнадцать дней?

– Совершенно верно. Но стало известно и кое‑что еще, более важное, чем эта частная операция: канал утечки секретной информации и фамилия одного из лидеров этой мафии – члена Консультативного совета при Комитете по разоружению, депутата Госдумы, миллионера Ковалева. Кроме основного занятия, он, так же как и Епифанов, тесно сотрудничал с наркодельцами‑международниками. Епифанов предложил мне с ним встретиться на предмет переправки в Западную Европу крупной партии метадона, который изготавливался в одной из лабораторий корпорации «Фарма». Отдел ФСБ по борьбе с контрабандой и наркобизнесом выследил кого‑то из торговцев и устроил засаду на территории небольшого завода, где мы встречались, и во время встречи начал операцию по захвату. Услыхав выстрелы, Ковалев заподозрил подставку и пытался меня застрелить, но я опередил его. К счастью, по его требованию мы встречались с глазу на глаз, Епифанов в кабинете не присутствовал. Я перехватил инициативу, крикнул, что это ловушка, и под прикрытием охранников Епифанова пытался скрыться – как вам известно, не совсем удачно: в перестрелке меня ранил кто‑то из оперативников.

– Как же вы нашли меня? – спросил Моцарт.

– Ну, о вас я был осведомлен, – улыбнулся неизвестный, – мы ведь давно следили за Градиевской. Знал и о вашем увлечении Моцартом, и о том, что вы волшебник в своем деле.