Агрессивному тону неизвестный значения не придал – его куда больше занимал собственный затылок.

– Ах, так вы собирались найти здесь убийцу, – покрутив головой в обе стороны, безразлично сказал он. – И что? Доставить его в тюрьму?

– А что я должен был делать, черт побери?! Сидеть и ждать, пока в тюрьму доставят меня?!

– Успокойтесь, Владимир Дмитриевич. Никто и никуда уже не собирается вас доставлять.

– Следить за мной тоже никто больше не будет?

– Разве за вами кто‑то следил?

– Нет! Мне померещилось!

Дверцы «скорой» захлопнулись, она не спеша поползла по дороге – ее пассажирам спешить было уже некуда.

– А потом… кто мне даст гарантию, что меня не отправят вслед за моей супругой и ее первым мужем?

– Да жив ее первый муж, – вздохнул собеседник. – Сидит в тюрьме на Лубянке. И сидеть ему там долго и прочно.

– Градиевский… жив?! А… кто же тогда похоронен на Домодедовском кладбище? – Моцарт решил прояснить эту историю до конца.

– Его телохранитель. Не самая удачная операция кадрового офицера контрразведки – такие трюки в наше время уже не проходят.

– Зачем… все это? – искренне удивился Моцарт.

Неизвестный снова вздохнул, прижал к простреленной груди ладонь.

– Значит, было зачем, – ответил нехотя.

Моцарт с силой швырнул под ноги окурок и порывисто встал, намереваясь уйти подальше отсюда.

– Погодите же, доктор, – усмехнулся неизвестный, очевидно, рассудив, что как‑никак врач оказался втянутым в это дело по его вине. – Присядьте. Кое‑что я вам расскажу. Не стоит сердиться, ей‑Богу. Есть у нас такое золотое правило: меньше будешь знать – дольше проживешь… Вот Градиевский, например, знал много. Так много, что предпочел быть заживо погребенным…

После службы в Афганистане он занимался техобеспечением кремлевской охраны. В памятном августе девяносто первого был уволен из КГБ и решил заняться бизнесом – основал совместную посредническую фирму, через которую сплавлял за рубеж некоторые не принадлежавшие ему товары – автомобили, компьютеры, лекарства, пускал в оборот денежки доверчивых клиентов, не брезговал общением с наркодельцами, поставлял по налаженным каналам сырье для подпольных «фармацевтических фабрик». И не подозревал, что вся его коммерческая деятельность пристально отслеживается влиятельными чинами в правительстве, ФСК и Минобороны. Его «разоблачили», но вместо срока в местах не столь отдаленных предложили сотрудничество. И через его фирму «Ост», основной капитал которой к тому времени оказался за границей, стали оприходовать имущество, недвижимость и даже вооружение Западной группы войск – она тогда выводилась из стран содружества. Все это превращалось в дорогие иномарки и деньги, которые переводили на счета в западные банки. А со временем этот канал использовали для перекачки того, чему надлежало быть уничтоженным по конверсии. Сами понимаете, где пользуется спросом такой товар – в районах боевых действий. Разоружение стал контролировать соответствующий Комитет, в который вошло несколько причастных к этим махинациям правительственных чиновников и сотрудников Министерства обороны. Аппетиты их возросли, они стали прибирать к рукам предприятия оборонной промышленности, в частности – «Ладью», для чего учредили акционерные фирмы, и теперь уже началась утечка стратегического сырья – вплоть до ядерного топлива.

Но, как говорится: «Сколь веревочка не вьется…».