Двое синхронно отбросили автоматы.

– Где третий?! Выходи!.. Два!..

Из‑за остова появился третий. Демонстративно бережно положил автомат на клумбу.

– На землю все!! Мордами вниз!.. Три!! – выстрелил Моцарт куда попало.

Трое мгновенно упали ниц.

«Господи, что дальше‑то?.. – лихорадочно соображал Моцарт. – В вертолет их, что ли?.. Или лететь самому?.. Кажется, в кино кричат: «Рацию на милицейскую волну!»… А мне что кричать? На какую волну? Куда лететь‑то?..»

– Четыре!! – машинально выкрикнул он только потому, что пообещал досчитать до пяти… и высадил в небо оставшиеся патроны.

Теперь можно было считать хоть до ста.

Уперев ствол в живот Графа, Моцарт хотел обыскать его – не мог же он прийти сюда без оружия? Но Граф внезапно открыл глаза, навел на него «фокус».

– Не двигаться!! – хрипло прокричал Моцарт, чувствуя, как холодеет от страха в желудке.

– Слезьте с меня, Першин, – поморщился Граф. – И прекратите истерику.

Тон его был спокоен и снисходителен настолько, что Моцарт замешкался. Секунды хватило двоим для того, чтобы направить на него автоматы, а третьему – приблизиться каким‑то замысловатым зигзагом и в резком длинном выпаде выбить ногой бесполезно щелкнувший «ингрэм».

– Отставить! – приказал Граф.

Моцарт инстинктивно хотел поднять руки вверх, но Граф ленивым жестом позволил этого не делать и сел. Где‑то далеко выли сирены, но никто из вертолетного десанта на них не реагировал.

– Вы что, доктор, не навоевались? – приложив ладонь к ушибленному затылку, покачал головой Граф. – Надо же! Спецназ ГРУ мордой вниз положил!.. Стояли бы за операционным столом, это у вас лучше получается.

Сзади послышался смех. Моцарт оглянулся. В распахнутых воротах стояли еще двое с автоматами наперевес, которых он раньше не видел – не то они оставались до поры в вертолете, не то он спрятался раньше, чем они вышли. Остальные, включая Графа, тоже захохотали.

Земля под ногами Моцарта качнулась, и он от всей души пожалел, что не утонул в болоте.

К развалинам подкатил автомобиль «скорой помощи», за ним – микроавтобус, пожарная машина; двор заполнился сиянием мигалок, командами, топотом бегущих ног. Пожарные принялись споро разбирать обломки, от микроавтобуса к руинам проследовали саперы с миноискателями, в «скорую» пронесли носилки с первым трупом.

О Моцарте словно забыли. Происходящее оказалось выше его понимания, все стало растворяться в окончательно наступившем дне. Он достал из кармана то, что раньше было сигаретами – мокрый липкий комок картона, выбросил его и пошел со двора прочь.

24

– Першин! – Поравнявшись с ним, Граф протянул пачку «Мальборо». – Покурим?

Они вышли через пролом в стене, присели на пни обочь дороги.

– Спасибо вам, доктор, – выпустив струйку ароматного дыма, сказал Граф. – Я перед вами в неоплатном долгу.

Моцарт усмехнулся:

– Да чего уж там… Рассчитались сполна!

– Ну, нет, – засмеялся Граф, – это не я, это Градиевский с вами рассчитывался!

– То есть?.. – недоверчиво уставился на него Моцарт. – А вы… кто?

– А я – всего лишь его копия. Зачем вы вернулись сюда? Кто вас надоумил вмешиваться в дела, которые вас не касаются? – Так разговаривает добродушный, но строгий учитель с нашкодившим учеником.

Моцарта эти слова рассердили:

– Да?.. Обвинение в убийстве Луизы Градиевской, которое мне собираются навесить, меня тоже не касается?! – язвительно спросил он.