Согласно идеальным представлениям о человеке, самостоятельно разбирающемся в том плюрализме мнений, что присущ информационному обществу, читателям такого рода статей следовало бы, наверное, в первую очередь хотя бы задуматься: а велика ли вероятность того, что обычные работящие семейные люди сами лишают себя и свои семьи жилья, тепла, питья… Ведь когда в Киеве горячей воды нет — это Россия виновата, отнюдь не Киев. А вот когда в Донецке воды вообще нет никакой — виноваты сами жители Донецка. Не сомнительно ли? А если сомнительно, то в идеале полагалось бы попытаться найти альтернативные источники информации, предлагающие какое-то иное, более убедительное или более обоснованное фактами изложение событий. Найти и постараться понять, какое достовернее. Достойнее веры в него. Примерно так этот механизм мыслился, вероятно, в те времена, когда шло демократическое камлание: люди пусть сами разбираются, где правда, а где ложь…

Но ничуть не бывало. Ноль сомнений, вал эмоций. То на русском языке, то на украинском, в ком- ментах пошёл единоверческий пинг-понг: «Они совсем с ума посходили!» — «На что эти идиоты рассчитывают? Что им Путин всё заново отстроит? Так Путин сам уже без штанов!» — «Вот же зверьё!» И так далее. Здравомыслящие, серьёзные, образованные люди взволнованно обсуждали новую информацию. Заведомо достоверную.

В индустриальном обществе, обществе рабочих, крестьян и трудовой интеллигенции, школ и книг, великих учёных и великих художников, существовало понятие авторитета. Обучение — вообще процесс авторитарный; если мнения ученика и учителя равны, обучение невозможно. Я не исключаю, что если пойдёт, как идёт сейчас, то не нужны станут и школы, потому что есть широкополосный интернет, есть прорва разнообразных гаджетов, и сколько будет дважды два, всегда можно посмотреть в Википедии. Это куда быстрее, чем сидеть на скучных уроках, истощать нужный для настоящих дел мозг зубрёжкой всякой фигни и мучаться решением дурацких задачек, никому, кроме зануды-учителя, не нужных. А если связь зависла — так ведь не горит же, куда торопиться, можно и подождать, перезагрузиться, а потом повторить запрос. Во всяком случае, никому не приходится подчиняться, никому не надо смотреть в рот. Нет никакого ущемления и унижения личности.

В авторитетах нуждались и мозги взрослых.

Если я слышал, что человек, которого полагают умным, образованным, порядочным, честным, говорит что-то, с чем я не согласен, то для меня это был как минимум повод задуматься, сдержать эмоции и заняться фактами и их осмыслением, ещё раз сопоставить степени его, этого уважаемого человека, и своей правоты… Если же он к тому же не только моральный авторитет, но и знаток того, о чём говорит, специалист, профессионал — мне с моим «иным мнением» просто-напросто полагалось умнеть, в душе своей сказав авторитету спасибо за безвозмездное предоставление такой возможности.

В информационном обществе, где все одинаково авторитетны, потому что у всех есть выход в сеть — всё наоборот. Любой теперь может найти подтверждение своему мнению. И с этого момента именно тот, кто его подтвердил, и будет уважаем, будет восприниматься как авторитет. А все остальные, независимо от своих жизненных достижений и заслуг, — как неграмотные идиоты или продажные брехуны.

Так и тянет сказать: ученье — свет, а информированность — тьма.

Октябрь 2014

(Дополнение от 12,02.2017: Несколько лет назад первая версия этой статьи была опубликована на сайте «Русская iдея», и в комментах к ней, после реконструкции сайта уже недоступных, я получил немедленное и веское доказательство своей правоты.