|
— И если ваш брак с половинной женой велит посещать определенное число дней в год или в месяц постель дочери короля Шателлена, то обязаны это делать в интересах всех жителей королевства! — И даже под наблюдением? — уточнил я язвительно. Она ответила предельно серьезно: — Что делать, у государей больше обязанностей, чем у простолюдинов. Иногда и перед свидетелями они должны доказывать, что выполняют супружеские обязанности. А отчеты уходят в Ватикан папе. — Вот почему короли завидуют пастухам, — сказал я с досадой. — Они не завидуют, — заверила она. — А говорить… можно всякое. — Вряд ли, — буркнул я, — даже половинной жене понравятся наблюдатели. — Жене может и не понравиться, — согласилась она, — но супруга… супруга мыслит другими категориями. Муж и жена — одно, супруг и супруга — другое. Государи — почти всегда супруги. У них даже детей нет… — Как это? — Одни наследники, — пояснила она. — Разной степени. Я осекся, вдруг показалось, что произнесла эти вроде бы простые слова несколько невесело. — Принцесса, — сказал я, — простите… — За что? — Не знаю, — ответил я. — Вдруг захотелось извиниться перед вами… и сделать вам что-нибудь приятное. Хотите мороженого? Она взглянула искоса. — Это то сладкое пирожное, что как снег, только сладкое и… нежнее? — Да, принцесса. Она подумала и ответила осторожно: — Если только это вас совершенно не затруднит. Говоря откровенно, мне вовсе не хочется быть у вас в долгу даже в самой крохотной степени. — Принцесса, — сказал я обиженно, — это я у вас в долгу! Она спросила настороженно: — Каким образом? — Ну, ваше обаяние… Она поморщилась. — Перестаньте, принц. Вы меня терпеть не можете. Да и я, честно говоря, от вас не в восторге, если говорить очень мягко. — Очень? — Да, — подтвердила она, — очень. Так что банальности лучше оставим другим… Я молча придвинул ей широкую хрустальную вазу на высокой ножке, там высится чудесный замок из сливочного мороженого, первый этаж отделан темным шоколадом, расчерченным на крохотные плитки, второй — белым, а еще там высокие башенки, эти поблескивают глазурью из чего-то вкусно пахнущего мармеладом, зубчики вырезаны из орешков, крыши празднично красные… — Как вы это делаете? — спросила она. — Хотя нет, не нужно. Пусть это будет чудо. — А это и есть чудо, — ответил я. — Всевышний сотворил мир, и больше никаких чудес, но возможность улучшать его дал людям. Она сказала с сарказмом: — Конечно, избранным. — К счастью, — возразил я с достоинством, — у нас нет избранных вообще… Она воззрилась в удивлении. — Принц? — В отличие от вашего мира, — пояснил я, — быть избранным — это унижение. |
