|
Я смотрел внимательно, а он закончил благодушно: — Потому мы с вами заключим очень выгодные для обеих сторон торговые договоры. Мы оба понимаем, что Тоннелем сможем пользоваться только с согласия обеих сторон, а чтоб заблокировать его — достаточно желания одной стороны. И потому мы обречены на взаимное сотрудничество. Я сказал смиренно: — Знаете, я сам об этом подумывал. Мы обречены на сотрудничество. Любые ссоры повредят обеим сторонам. Ваше Величество, не буду больше злоупотреблять вашим вниманием… Он кивнул. — Действуйте, сэр Ричард. Я поднялся, поклонился со всей учтивостью и так, чтобы было видно, насколько я благодарен и доволен нашим уговором. — Ваше Величество… За пологом только двое стражей, бесстрастные и немые, как каменные статуи, а офицер ждет на расстоянии, чтобы не услышать, о чем был разговор, Гиллеберд не доверяет даже доверенным. — Мой конь? — спросил я. Офицер ответил почтительно: — Он съел горящие угли из походной кузницы, а ваша собачка стащила у солдат самого крупного кабана вместе с вертелом. Я подал ему золотую монету. — Отдайте им, пусть утешатся и добудут другого. А собачка вертел не съела? А то если он железный, у нее живот проболит целый день. Он покачал головой. — Нет, вертел у нее отнял и сожрал ваш конь. Я отмахнулся. — Ну, ему можно. Солдаты подвели мне арбогастра, он лениво щурится, морда выглядит седой от лохмотьев пепла, довольный. Я свистнул Псу и вскочил в седло. — Еще увидимся, — пообещал я. Мимо проносятся почти опустевшие сады и гумна, словно чуют надвигающуюся беду. Ветер рвет и треплет не только нас троих, но и деревья в лесу и вдоль дорог, то и дело проскакиваем через серое унылое пространство дождя, мелкого и тоскливого. Между низкими тучами изредка пробивается трепещущий и какой-то неуверенный свет северного солнца, вот как далеко меня занесло, хотя на самом деле всего лишь по другую сторону Великого Хребта, о который с той стороны разбивается воздушный Гольфстрим… Холодно сияет в просветах между тучами металлически серое небо, по земле бегут пугающе черные тени, сами тучи скользят над миром низко и гнетуще, а впереди снова сеется дождь… иногда удается проскочить, но чаще приходится ломиться сквозь ливень с ветром и темнотой. Замок выступил вдали из тумана, призрачный и загадочный, но когда начал стремительно приближаться, то быстро обрел объем и цвет: одно массивное здание, слишком огромное, чтобы обойтись без внутреннего двора, с четырьмя высокими остроконечными башнями по углам, на высоком холме, что даже не холм, а скала… Подъехав ближе, я рассмотрел, что к единственным воротам дорога идет вдоль стен, откуда неприятеля не только перестреляют из арбалетов, но и просто камнями закидают или зальют кипящей смолой. — Здесь не Сен-Мари, — сказал я вслух и с некоторой гордостью. — Здесь каждый дом — крепость… Пес пошел длинными скачками, а Зайчик, дождавшись разрешения идти следом, во мгновение ока догнал, и уже вместе они остановились перед воротами. Не давая времени, пока сонные часовые заметят и окликнут, я вытащил рог и звонко протрубил. |
