Еще не закончив читать, я набрал номер телефона Ивон, но не смог передать свои эмоции, потому что она тут же прокричала возбужденно:

— Карл, слава Богу, что вы позвонили. Я могу приехать и поговорить с вами?

— Как скоро вы сможете оказаться в гостинице? — Когда она ответила, что надеется добраться туда к одиннадцати, я спросил: — Вы хотите, чтобы я собрал там Йодера, Талла и, возможно, Соркин?

— Только вы, — твердо заявила она. — И не надо, чтобы об этом знали другие. Идут военные действия.

Приехав, она оказалась более взволнованной, чем когда-либо, и, чтобы успокоиться, заказала себе виски без содовой, чего раньше она себе не позволяла. Когда принесли заказ, она сделала большой глоток и удивила меня, схватив мою руку и воскликнув:

— Я так рада, что наша с вами встреча состоялась. — Она откинулась на спинку стула и продолжила: — Карл, вы можете оказать мне услугу? Вы знаете этот город. Если вам попадется по-настоящему хороший дом, выставленный на продажу, дайте мне знать.

— Что случилось? Вы ушли? Вас уволили?

Залившись нервным смехом, она стиснула мою руку:

— Нет. У меня все нормально. Просто начинаю приходить в себя. Сейчас такое время, что приходится задумываться о жизни, и, делая это, я вижу, что, оставшись без родителей и родственников, я оказалась совершенно одинокой в этом мире. У меня нет настоящего дома. Нью-Йорк меня не прельщает. А здесь, в этом провинциальном городке, у меня столько интересов, что он стал для меня родным. Мне хочется жить среди полей, деревенских полицейских и вообще среди людей, которые узнавали бы тебя при встрече. — Она сникла, отвела глаза и энергично высморкалась. — Я так рада, что вы позвонили. Мне нужно посоветоваться, а в Нью-Йорке у меня нет никого, с кем я могла бы это сделать.

Она была так расстроена, что я не решился сообщить ей о своем намерении покинуть Мекленберг.

Затем она принялась подробно рассказывать о тех запутанных ходах в издательском бизнесе, которые привели к срыву наметившейся сделки по продаже «Кинетик». Но, едва приступив ко всем хитросплетениям, она вдруг объявила:

— В багажнике моей машины лежит магнитофон. Принесите, пожалуйста. Вот ключи. Я хочу, чтобы вы знали все до последнего слова.

Когда я принес магнитофон и включил на воспроизведение, она проговорила:

— Вы можете выключить его пока. То, что я скажу сейчас, должно остаться только между нами. — Я щелкнул переключателем. — Насколько я понимаю, ваша небольшая книга о молодых писателях почти закончена?

— Да, и думаю, что получилось неплохо.

— Я в этом не сомневаюсь, — торопливо бросила она, стремясь поскорее перейти к главному вопросу. — Карл, на помойку выбрасывают отличное американское издательство. В этом не виноват никто конкретно, и одновременно виноваты все. Я хочу, чтобы вы прямо сейчас, отложив все дела, взялись за изучение и описание этого убийства. Я расскажу вам все, что знаю. Я же устрою так, что мои коллеги, которым можно доверять, дали вам обстоятельные интервью. Запишите их на пленку, и вместе с этим материалом, а также тем, что вам уже известно, — а это весьма существенно, так как вы больше других моих авторов заинтересованы в том, чтобы издательство не умерло, — вы получите основу для мощной статьи.