|
Воеводин заспешил следом, а Роман слегка поотстал, не слишком погоняя Орлика. Так, друг за другом, они проскакали до самого бора. Зоя выбрала другую дорогу – широкий большак, ровно и прямо пронизывающий бор, и по-неслась черной молнией сквозь залитый солнцем лес. Лишь на середине поля, у развилки дорог, остановила тяжело дышащую Розу, похлопав по взмыленной шее: – Ah, ma сhere petite fille. Разгоряченный ездой Воеводин подъехал к Зое и, сняв наотлет свою фуражку, произнес, почти декламируя: – Зоя Петровна, вы бесспорная чемпионка всех наездниц и наездников! Браво! – Я боялась, что вы потеряетесь в бору! – рассмеялась Зоя. – Ни за что! – выкрикнул своим хоть басовитым, но все еще юношеским голосом Воево-дин. – Как тут замечательно! Какие места! Вот бы где устраивать скачки! – Вы тоже так думаете, Роман Алексеевич? – неожиданно спросила Зоя, взглянув на подъехавшего и стоявшего поодаль Романа. – Не думаю, – сухо ответил Роман. – Ах, да, вы же боялись разбиться, – насмешливо, но с какой-то мягкостью в голосе про-говорила она. – Я боялся за вас, – все так же сухо проговорил Роман и вздрогнул, поразившись неумест-ности своей фразы. Зоя замолчала, перестав улыбаться. Воеводин непонимающе смотрел на нее. Молча они стояли на развилке. Правая дорога вела в сторону дома Романа, левая – к Красновским. Роман приподнял шляпу: – Прошу простить. Мне уже пора. – Очень рад был познакомиться, – кивнул Воеводин. – До свидания, Роман Алексеевич, – тихо проговорила Зоя. – До свидания, – ответил Роман и, развернув Орлика, хлестнул его стэком по крупу. VII «Боже мой, неужели это была Зоя?! – мысленно в который уже раз спрашивал себя Роман, расхаживая по своей комнате и нервно куря. – Холодная красотка с патологическим кокетством, упивающаяся собой, – Зоя? Зоя – не замечающая меня, Зоя – со смехом принимающая идиотские комплименты этого клетчатого паяца? Зоя – с артистической глумливостью перечеркивающая все, что было между нами? Не верю, не верю!..» Сжав себя пальцами за локти, он присел на кровать. Его душа напоминала теперь большое и глубокое горное озеро, растревоженное и взбаламученное неожиданно налетевшим на него штормом. Еще вчера гладкая как стекло поверхность с величественным спокойствием отражала простершийся над ней голубой небосклон, а сегодня мутные пенные валы с грохотом обрушиваются на каменные берега, грозя разбить их и вырваться на свободу. Все чувства, помыслы и переживания, связанные с Зоей, что дремали в глубине этого озера под прозрачной толщей обыденного и повседневного, теперь ожили и с шумом поднялись на поверхность. «Я одного не могу понять, – размышлял Роман, жадно втягивая в себя дым, – если она действительно забыла меня, то почему так зло играет со мной? Эта демонстративная поездка на место наших тайных свиданий, эти колкости в мой адрес… Если она полюбила Воеводина или еще кого-то, то отношение ко мне по всем законам женской психологии должно быть мягкое и доброе. Даже грязных соблазнителей женщины впоследствии вспоминают, как правило, без зло-бы. Но – я! Я же любил ее и люблю. Неужели она не видит этого? Или не хочет видеть. А может, она на меня в обиде? Но за что? Я столько раз посылал ей письма и ни разу за три года не получил ответа. Один Бог знает, что я пережил тогда. Я думал, что она больна, но потом выяснил через знакомых, что Зоя Красновская – жива, здорова и даже берет уроки игры на фортепиано у Блюменфельда… А может, я обидел ее раньше? Но чем?» Он провел рукой по своим мягким вьющимся волосам и рассеянно потер висок. Сегодняш-няя Зоя совершенно не укладывалась в рамки старых представлений и воспоминаний о ней. |
