Ломар взглянул на фитиль, не будучи уверен, тлеет ли он,  потряс  его

так, что полетели искры. Он пытался представить  в  уме  карту  территории

кланов по тем клочкам информации, которые у него были. Ханнит, и  Хаггарт,

и Грейли, Доминик, Ниммаи, Бойлстон, Овелли... Он  перебирал  имена  и  не

смог сообразить.

     - На Север? А чей же лагерь лежит на Севере? - спросил он.

     Олд Ган медленно выдохнул воздух и смотрел, как дыхание  превращается

в пар в холодном воздухе.

     - Ваш, - наконец ответил он. - Станция.

     Они возвращались, добыв трех ползунов и двух  прыгунов.  Внутренности

отдали тощей, оборванной собаке, появившейся как будто из ничего.

     Ломар, наверное, в сотый раз спрашивал:

     - Но ведь это не может быть серьезно?

     Его хозяин пожал плечами.

     - На ваш взгляд, возможно... - пробормотал он.

     - Нет... я хочу сказать, что они не могут серьезно надеяться...  нет!

Это безумие!

     Олд Ган вздохнул и повесил голову.

     - Конечно, безумие. Но разве вся эта война не безумие? Все дикие люди

немного безумны, а некоторые из них,  например,  Флорус  Флиндерс,  совсем

безумны. Не так давно он и Хаггарт  напали  на  лагерь  Ниммаи.  Нападение

отбили. Но потом он напал на лагерь Овелли, а против Овелли у него  ничего

не было. В чем же причина набега? Он был голоден. У Овелли была пища, а  у

Флиндерса не было. Я хочу то, что есть у тебя. Разве это не  разновидность

безумия?

     Недовольство Гильдией у диких  токов  сильное,  глубокое  и  древнее.

Гильдия не делала ничего, чтобы усилить это  недовольство,  но  оно  нашло

свой фокус во Флиндерсе. Гильдия богата,  они  бедны.  Как  стала  Гильдия

богатой? Покупая краснокрылку дешево и продавая ее дорого.  Следовательно,

богатства Гильдии по справедливости  принадлежат  токам.  У  Гильд-станции

есть пища, есть одежда. Почему же они должны ходить раздетыми, разутыми  и

голодными? У Станции есть оружие.

     У _н_е_е _е_с_т_ь _р_у_ж_ь_я_.

     - Но... но... послушайте. Они думают об этом оружии,  как  о  добыче,

как о награбленном. Но  неужели  они  не  понимают,  что  оно  может  быть

использовано против них?

     Ран Ломар, сказал Олд Ган, рассуждает разумно. Но он успел,  вероятно

заметить, что люди далеко не  всегда  поступают  рационально.  Разве  смог

Ломар,  со  всеми  его  разумными  аргументами,  убедить  хоть  одного  из

гильдсменов?  Нет,  не  смог.  А  если   уж   обученных,   цивилизованных,

воспитанных людей нельзя убедить логикой и разумом, то чего можно  ожидать

от тех, поколения которых балансировали  на  грани  варварства?  Не  учась

ничему, не идя никуда... их мозг тупел под воздействием голода  и  холода;

их гордость настолько извращена, что едва ли заслуживает этого названия.

     Одинокая  дневная  летучая   мышь   пронеслась   по   небу.   Быстро,

автоматически Олд Ган взглянул на нее, и пальцы его нащупали курок.