Справа  и  слева  от  них  шли  цепочки  мушкетеров,  и  их   дыхание

становилось белым паром в холодном воздухе.

                                    4

     Постепенно лицо мистера Флиндерса начало приобретать свой  нормальный

цвет - пурпурно-красные щеки,  желтые  круги  вокруг  глаз,  серая  краска

вокруг носа, свисающая нижняя губа свинцово-синяя. Он  потирал  щетину  на

лице с видом крайнего удовлетворения.

     - Неплохой день, а, Стрип? - сказал он.

     - Да, отец. Целых два мушкета! - поддакнул его сын.

     - Писун, - кратко сказал отец, маша волосатой рукой.  -  Мы  получили

больше. Смотри... - он начал перечислять. - Вот эта хорошенькая писунья...

- он указал он  на  Норну,  добавив  предупреждение:  -  Никто  не  должен

проткнуть ее, слышите? Жан Малларди заплатит мне три  мушкета,  не  считая

копий, мотыг, пороха, пуль... мм... и еды тоже! - за нее. Поэтому ни  одно

грязное яйцо рорка не должно воткнуться в  нее.  Вы  слышите?  Жан  желает

получить ее целой. Это первое. А что второе? Второе - этот старик. Старуха

Сати отдаст все, что есть в ее доме, за мужа, иначе мы скормим его роркам.

Сейчас холодно, и он продержится до того времени. Это второе. А что третье

у нас? Стрип, что третье, скажи?

     Стрип разинул рот, не в силах сообразить, что же третье.

     - Эх ты, помет прыгуна! - отец сплюнул в отвращении. - Для чего  тебе

голова? Варить в ней мясо? Третье - это гильдсмен. О, какой  выкуп  мы  за

него получим. Назовите! Назовите! Люди...

     Все клансмены начали выкрикивать:

     - Ружья!

     - Пули!

     - Серу!

     - Металл!

     - Гильдские ружья!

     - Еду!

     Мистер Флиндерс кивал, улыбался, и его крошечные пронзительные глазки

почти утонули в пятнах желтой кожи, он улыбался и кивал.

     - Все это, - сказал он, сплюнул и добавил. - Все это и еще многое.

     Его вассалы не могли представить себе такое.

     - Еще многое? - восклицали они, изумленные.

     Их господин вновь кивнул, потер руки и почесал под мышками.

     -  Сообразите.  Сколько  раз  нам  удавалось  потребовать  выкуп   за

гильдсмена? Они себя высоко ценят! А что они думают о  нас?  А?  Писуны  и

грязнули. Они мягкие, мягче, чем  слабое  место  женщины.  Надави,  и  они

расплачутся. Ну, что ж, яйца рорков надавят. И они будут платить.  О...  -

голос его стал низким и угрюмым, - о, как они будут платить!..

     Ломар, морщась от боли, которую испытывал в крепко  связанных  руках,

сомневался, стоит ли его свобода так много. Многие на Станции, несомненно,

будут рады его концу. Но ему казалось, что командир Станции Тан Карло Харб

относится к нему неплохо. И другие, например, отец Линдел,  расположены  к

нему.