Разговором купец был доволен — ридгана хоть и молоденькая, а уважительная, за стол с собой посадила, чаем угощает и расспрашивает так ласково. Видать, интересно ей, что да как в других местах устроено. Разговор тек неторопливо. Ридгана расспрашивала, велики ли там города, да близко ли один от другого расположен, да каковы дороги.

На этом месте купец слегка насторожился, но, похоже, было уже поздно, прозвучал следующий вопрос:

— А много ли там в окрестностях таких фабрик, как у ваших родственников?

Почтенный Фесус поскучнел и попробовал юлить, отговариваясь тем, что особо он и не интересовался, да и времени у него на такие глупости нет. Однако, ридгана, все также ласково улыбаясь, полюбопытствовала, а не дешевле ли будет закупаться у соседей. Может, у них и бумага получше качеством и цены пониже?

Раздосадованный на собственную болтливость Фесус изворачивался, как мог, но цену на товар все-таки пришлось снизить. Уходя, он утешал себя тем, что на первом караване заработал столько, что можно и уступить немного. И опять же, ежели каждый раз будет закупать ридгана весь караван да платить сразу же, то и он в накладе не останется. Всяко ему, Фесусу, это выгоднее, чем маленькими партиями распродавать, да платить за склады и хранение, да деньги по капле собирать.

Нариз смотрела вслед уходящему купцу, машинально отвечая на его прощальные поклоны, и думала о том, что Фесус этот — тот еще жук, и с ценами на бумагу надо бы посерьезнее разобраться. Если верить купцу, то даже на маленькой фабрике, что его сыну принадлежит, производство поставлено на поток, а продавали раньше бумагу, как диковинку — небольшими партиями в разные города.

При наличии постоянного покупателя, берущего большими объемами, цена однозначно должна быть ниже. Например, можно подсказать почтенному купцу, что вовсе не обязательно ехать туда порожняком — шелкового и хлопчатобумажного тряпья здесь, в Гордеро точно больше, чем в любом другом городе. Вот и пусть бы возил вторсырье в обмен.

Приезжал Леон, пробыл рундину и с большим сожалением уехал снова. Нариз, провожая мужа со слезами на глаза, думала о том, что собиралась просто дать денег на обустройство, но, похоже, проторчит здесь без мужа еще очень долго.

Качество бумаги Нариз оценила очень высоко — плотные шелковистые, полуматовые листы прекрасной выделки. Но что делать с тем, что жидкие чернила не давали четкого оттиска, она все еще не понимала. Тут, как ни странно, ей помогла жена фаранда Максина Миронга, миловидная и пухленькая Жанина Миронг.

В восхищении от мысли, что к ним в дом так запросто приезжает настоящая ридгана, польщенная высоким знакомством, она каждый раз выставляла на стол какие-то удивительные сладости, изо всех сил стараясь приветить дорогую гостью.

Ритуалы следовало соблюдать, и, до разговора о делах с мужем, Нариз покорно пила чай, беседуя с добродушной фарандой о всяких дамских штучках.

— Вот эти пирожки, фаранда Жанина, у вашего повара просто изумительные!

Фаранда чуть смущенно улыбнулась и с некоторой гордостью пояснила:

— Ой, ридгана Ронхард. Мне так приятно, что вы заметили! Раньше у повара сироп всегда убегал, они были вкусные, но очень некрасивые. Это я придумала добавлять во фруктовый сироп тот самый порошок из водорослей. И теперь он густой и не сбегает!

«Густой и не сбегает… Густой и не сбегает, — мысли Нариз зацепились за эту фразу, и она застыла, боясь спугнуть идею. — Надо просто чем-то загустить чернила!».

Домой она вернулась страшно довольная, собираясь немедленно попробовать добавить тот самый порошок — похоже, местный аналог агар-агара. Однако, заняться опытами она смогла далеко не сразу — дома во всю бушевала микровойна.

Отбор баллад и стихов для сборника Нариз поручила домашним. Теперь каждые несколько дней при кухне ночевал очередной менестрель, которого от души кормили, поили, вручали несколько монет, и вечером после ужина семья наслаждалась новыми песнями и балладами.