|
- Понятно. Он откинулся на спинку сиденья и, не сводя с девушки взгляда, постарался представить, как выглядят ее английские родственнички и как они ее примут, эту незнакомку из Испании. М-да, любопытно взглянуть, как она будет смотреться среди членов этого семейства во время рождественских праздников". - А в Южной Африке хорошо? - спросила Пилар. Он стал рассказывать. Она слушала внимательно: так ребенок слушает сказки. А его забавляли ее наивные, но очень толковые вопросы, и нравилось на них отвечать, разворачивая перед ней замысловатую, действительно почти сказочную историю. Конец этому приятному занятию положило возвращение в купе пассажиров. Он встал и, улыбнувшись, посмотрел ей в глаза - потом вышел в коридор. На секунду ему пришлось задержаться в дверях, чтобы пропустить пожилую даму, и в это мгновенье его взгляд упал на бирку, прикрепленную к соломенной корзине явно заграничного происхождения, стоявшей у ног Пилар. Он с интересом прочел ее имя: “Мисс Пилар Эстравадос”. Там имелся еще и адрес - и тут глаза его расширились от удивления и не только от удивления: “Горстон-Холл, Лонгдейл, Эддлсфилд”. Полуобернувшись, он снова пристально посмотрел на девушку, но теперь на лице его появилось совсем другое выражение: озадаченное, возмущенное, недоверчивое... Он вышел из купе и закурил, хмурясь своим мыслям... 3 Альфред Ли и его жена Лидия сидели в большой, синей с золотом гостиной Горстон-Холла, обсуждая планы на Рождество. Альфред был джентльменом средних лет, приземистым, с приветливым лицом и добрыми карими глазами. Говорил он негромко, четко выговаривая каждое слово. Он втянул голову в плечи и вообще производил впечатление человека крайне инертного. Лидия, его жена, напротив, была очень энергична, сухопара и напоминала готовую в любой момент рвануться вперед гончую. Но несмотря на крайнюю худобу, каждое ее движение отличалось удивительным изяществом. Ее не знающее косметики усталое лицо не было красивым, но оно было выразительным. А голос - просто чарующим. - Отец настаивает, - сказал Альфред. - И нам ничего другого не остается. Лидия, несмотря на вспыхнувший в ней протест, сумела сдержаться. - Неужто ты непременно должен потакать его желаниям? - Он уже очень стар, дорогая... - Я знаю, знаю! - И считает, что все обязаны подчиняться его воле. - Естественно, - сухо отозвалась Лидия. - Поскольку так было всегда. Но рано или поздно, Альфред, тебе придется научиться сопротивляться. - Что ты имеешь в виду? У него был настолько расстроенный и удивленный взгляд, что Лидия на миг прикусила губу, не зная, продолжать ли разговор. - Что ты имеешь в виду? - повторил Альфред. - Твой отец.., становится.., тираном, - осторожно подбирая слова, сказала она. - Он уже совсем старик. - И станет еще старше. А значит, и еще деспотичнее. Он уже сейчас полностью контролирует нашу жизнь. Мы не имеем права ничего предпринять самостоятельно. А если и делаем попытку, то это неизбежно пресекается. - Отец полагает, что мы должны прежде всего считаться с его мнением. Не забудь, что он очень великодушен по отношению к нам. - Великодушен? - Очень, - сурово повторил Альфред. - Ты говоришь о наших финансовых делах? - спокойно спросила Лидия. |
