|
Альфред, по-видимому, это почувствовал. Он вспыхнул и смутился. - Просто не верится, что ты его сын! - вдруг воскликнула она. - Вы такие разные! И ты его не просто любишь, ты его боготворишь! - Не кажется ли тебе, Лидия, что ты заходишь слишком далеко? - с явным раздражением сказал ей Альфред. - Любовь сына к отцу - чувство вполне естественное. Неестественно было бы обратное. - В таком случае большинство членов нашей семьи ведут себя неестественно, - заметила Лидия. - Ладно, не будем спорить. Извини, если обидела тебя. Я не хотела, правда, Альфред. Я восхищаюсь твоей.., преданностью. Преданность в наши дни встречается крайне редко. Может, я просто ревную тебя? Говорят, что женщины обычно ревнуют мужей к свекрови - ну а я к свекру.., может же так быть? Он нежно обнял ее. - Твой язык частенько подводит тебя, Лидия. У тебя нет никаких оснований для ревности. Полная раскаяния, она чмокнула его и ласково потрепала за ухо. - Я знаю, Альфред. Вот почему-то к твоей матери я тебя никогда не ревную, хотя ты часто ее вспоминаешь. Жаль, что мне не довелось ее знать. - Она была слабым существом, - вздохнул он. Его жена с интересом взглянула на него. - Вот, значит, какой она тебе запомнилась... Слабым существом... Интересно. - Мне она запомнилась почти всегда больной... - задумчиво отозвался он. - И почти всегда в слезах... - Он покачал головой. - Вечно в подавленном настроении. Не сводя с него глаз, она еле слышно пробормотала: - Как странно... Но когда он обратил к ней вопрошающий взгляд, она, резко встряхнув головой, сменила тему разговора. - Поскольку нам не дозволено узнать, кто наши таинственные гости, пойду-ка я поработаю в саду. - На улице холодно, дорогая. Резкий ветер. - Я оденусь потеплее. Она вышла из комнаты. Альфред Ли несколько минут стоял неподвижно, хмурясь собственным мыслям, а затем подошел к большому окну, которое выходило на открытую террасу. Через минуту-другую он увидел, как из дома вышла Лидия с плоской корзинкой в руках. На ней было длинное пальто из плотной шерсти. Поставив корзинку на землю, она принялась возиться с квадратной каменной вазой, слегка возвышавшейся над землей. Некоторое время он следил за ней. Потом, надев пальто и шарф, вышел через боковую дверь наружу и проследовал вдоль таких же ваз с миниатюрными садами - творениями ловких рук Лидии. В одной из этих плоских квадратных ваз был воспроизведен пустынный ландшафт: мелкий желтый песок, горстка зеленых пальм, вырезанных из крашеной жестяной банки, и караван верблюдов в сопровождении двух погонщиков-арабов. Несколько примитивных глиняных хижин были вылеплены из пластилина. В другой каменной вазе был разбит террасами итальянский сад, на миниатюрных клумбах которого красовались восковые цветы. Третья представляла собой Арктику: куски зеленого стекла изображали айсберги, а на “берегу”, сбившись в стаю, стояли пингвины. Потом шел японский сад - с карликовыми деревцами, с зеркалом-прудом и с мостиками из пластилина. Наконец он подошел к увлеченной работой Лидии. Она положила на дно вазы синюю бумагу и накрыла ее стеклом. По краям этого “моря” громоздились “скалы”. В данный момент она сыпала из сумочки мелкую гальку и мастерила пляж. Между “скал” виднелись маленькие кактусы. - Ну, все как будто на месте, - тихо пробормотала Лидия, - именно то, чего я добивалась. |
