Никого не пригласишь! Даниель не мог прийти в себя от изумления. По-видимому, предполагается, что он будет жить здесь, но из всего
этого только одна она, Мартина, принадлежит ему. Мартина истратила все свои сбережения на кровать и добивалась, чтобы Даниель попросил у отца
денег на стулья: ведь надо же на чем-нибудь сидеть. Даниель со скрежетом зубовным написал отцу и получил в ответ деньги без каких-либо
комментариев. Эта квартира — источник неприятностей, и зачем только Мартине понадобилось с ней связываться! После письма отцу Даниель две недели
не появлялся здесь, и Мартина ничего больше от него не требовала. Она сама как-нибудь вывернется.
Но Даниель отсиживался в Версале не только потому, что дулся на Мартину. Приближались экзамены, и Мартина считала, что, пожалуй, незачем
ей загромождать свое царство экзаменационными атрибутами Даниеля: книгами, тетрадями, пеплом из его трубки, вытряхиваемой где попало,
кофейником, не сходящим со стола, грязными стаканами, бутылками... Словом, всем тем, что составляло мир Даниеля, в котором ей было не по силам
навести порядок. Она предпочитала Даниеля в чистом виде, а багаж пусть сдает на хранение или оставляет где хочет. Тем временем Мартина привыкала
к новой самостоятельной жизни, без мадам Донзер, Сесили и мсье Жоржа. Первые ночи — одна в четырех стенах, пахнущих свежей краской, на новой
кровати среди непривычных шумов, доносившихся с улицы и из других квартир... она почти жалела, что пустилась в эту безумную авантюру. Но прошло
всего несколько дней, и она привыкла. Тоска прошла, осталось только восхитительное чувство новизны. И потом, ведь у нее есть Даниель — какое
счастье очутиться вместе, и не в каком-нибудь паршивом отеле. Вдвоем, у себя. «У тебя»... — говорил Даниель, торопливо убегая.
Жизнь, нарушенная переездом, через несколько дней вошла в свое русло. Мартина с точностью часового механизма — «слушайте поверку времени»
— уходила, приходила, стряпала, ложилась, вставала. По субботам она всегда — с Даниелем или без Даниеля — обедала у мадам Донзер, а каждый день,
возвращаясь с работы, звонила Сесили из соседнего кафе, чтобы узнать, как поживает все семейство. В ее новой квартире не было телефона, и
поэтому она еще глубже ощущала отсутствие Даниеля. Но Мартина была терпелива. Она ведь ждала Даниеля и тогда, когда это могло казаться совсем
безнадежным. Она подождет еще, и скоро они будут наконец вместе, всегда н навсегда. Очутившись вдвоем, они, боясь упустить хотя бы минуту
счастья, стремительно вознаграждали себя за вынужденную разлуку. Ночью на балконе шестого этажа, высоко над Парижем, у них было свое собственное
небо... Даниель начинал привыкать к отпущенным им нескольким кубическим метрам воздуха, к двум пустым комнатам, к горячей воде, к трем
табуреткам из металлических трубок, с желтыми сиденьями, к лампочке без абажура, к двум приборам, к двум грошовым чашкам и тарелкам. Хорошо было
жить по-походному, ведь людям, по сути дела, нужно так мало вещей. К чему загромождать жизнь ненужными предметами? Оказавшись вдвоем, они
испытывали необычайную радость, восторженную, торопливую, таившую предвкушение того, что их ждет впереди.
Однажды, явившись, как всегда, без предупреждения из-за отсутствия телефона, Даниель застал Мартину в кухне с каким-то человеком. Она
казалась смущенной. Посетитель был прилично одет, с ленточкой в петлице. довольно высокий, с усами щеточкой. Только пристально вглядевшись,
можно было заметить, что манжеты у него обтрепались, костюм поношен, а лицо в морщинах. |