– Но как вы можете считать женщину своим другом, если вы не делитесь с ней своими сокровенными мыслями, своими тайнами? – спросила Миранда. – Разве мужчина способен быть так же близок женщине, как ее подруга?

Цендри посмотрела на девушку и улыбнулась. По‑своему Миранда была неплохо образованна. У нее имелся всего лишь один недостаток – она никогда не покидала пределов Изиды, и только поэтому Цендри считала ее перезревшей провинциалкой, великовозрастной простушкой.

– На Университете все живут так, как кому нравится. Мы с Далом думаем, что мужчина может быть для женщины более близким другом, чем любая женщина.

– Но женщины все одинаковые, им легче понимать друг друга, – настаивала Миранда и задумчиво продолжила: – Я очень одинока, у меня была подруга, мы познакомились с ней еще в школе, но я тогда была еще маленькой и не могла сделать правильный выбор. В прошлом сезоне мы поссорились и расстались. Поэтому мне приходится одной ждать ребенка. Моя мать и сестры заботятся обо мне, но это все не то. – Она помолчала, что‑то хотела добавить, но вместо этого вздохнула и опустила голову. – У вас нет детей?

– Нет, – ответила Цендри. – Мы с Далом договорились подождать с рождением ребенка до тех пор, пока оба не станем учеными и не решим, где нам лучше жить, на Университете или в каком другом месте. Кроме того, мы можем и расстаться.

– Удивительно, – поразилась Миранда, – вы вынуждены спрашивать какого‑то мужчину разрешения иметь ребенка.

Цендри рассмеялась.

– Но Дал не какой‑то мужчина, он, как вы говорите, мой друг или подруга, если это слово тебе больше нравится. Я не могу принимать серьезных решений, не посоветовавшись с ним. Но и он тоже советуется со мной. – Цендри посмотрела на недоверчиво разглядывающую ее Миранду. – Причем я совсем не обязана советоваться с ним, я могу поступить и так, как сама считаю нужным.

– Очень, очень странно, – проговорила Миранда. – У нас все женщины, достигнув моего возраста, заводят себе подруг на всю жизнь и советуются только с ними, ведь все женщины одинаковые.

– А твоя мать никогда не советуется со своим спутником? – спросила Цендри.

– С кем? – поразилась Миранда. – Со спутником? Да нет, конечно. Ей достаточно лет, чтобы и держать спутника, и принимать самой решения. В моем возрасте спутника иметь еще рано. – Миранда нервно и невесело рассмеялась. – Наверное, вы видели много общественных укладов.

– Да, – кивнула Цендри. – Если бы ты побывала на Университете, ты бы тоже многое увидела, но предпочла бы жить так, как тебя больше устраивает. А если говорить точнее, люди, становясь взрослыми, живут той половой жизнью, которую они видели в детстве, до наступления половой зрелости, и редко кто отступает от этого правила. Некоторые мои знакомые пробовали сменить образ жизни. Например, одна моя подруга – она жила на той же планете, что и я, – вступила в групповой брак. – Цендри замолчала, вспоминая ту трагедию. – Почти всегда смена сексуальной ориентации проходит трагически.

– А что случилось с вашей подругой? – спросила Миранда.

– Она покончила с собой.

После продолжительного молчания Цендри снова заговорила:

– Несколько десятилетий назад подобные попытки смешения культурных традиций приветствовались на Университете. Считалось, что они ведут к углублению взаимопонимания между разными народами, но после целой серии трагедий люди пришли к обратному мнению, и сейчас многие склонны запретить смешанные сексуальные связи. Это, конечно, тоже крайность, оптимальное решение находится где‑то посредине.