«Очень интересно было бы узнать, – подумала Цендри, – кто является отцом ее ребенка».

– Но если бы вы ждали ребенка, – продолжала допытываться Миранда, – и разошлись со своим другом, что бы вы сделали? Ведь нужно, чтобы кто‑то заботился о вас и о будущем младенце. Вы, наверное, вернулись бы в дом своей матери, как это сделала я?

– Мне и в голову бы это не пришло, – рассмеялась Цендри и, спохватившись, прибавила в качестве оправдания: – Я бы подумала об этом, но не в первую очередь. Прежде всего потому, что я не знаю, где сейчас живет моя мать. Во‑вторых, она уже в преклонном возрасте и наверняка хочет пожить спокойно, и это справедливо, у нее своя жизнь, и она не обязана нянчиться со мной. Кстати, я вообще не видела ее с семнадцати лет. Дело в том, что у нас не принято держать при себе детей, если они сами могут позаботиться о себе.

– Какой ужас, – произнесла Миранда с брезгливой гримасой. – Так поступают рыбы. Женщины ведь и отличаются от животных тем, что воспитывают свое потомство. – Она рассмеялась. – И все‑таки прекрасно, что кто‑то отвергает идеи, которые я считаю единственно правильными. Мне очень нравится беседовать с вами, Цендри, и, наверное, не разонравится никогда, но поостерегитесь говорить так с другими женщинами нашего дома. Если бы они слышали сейчас наш разговор, они бы ужаснулись, вас они бы посчитали вконец испорченной, а мне запретили встречаться с вами. Вы можете пообещать мне, что ничего не расскажете им о наших беседах?

Цендри кивнула. Глядя на нее, Миранда улыбнулась и внезапно потянула носом.

– Так я и думала, – весело сказала она, – цветы на рыбных кустах уже расцвели. Они там, у южной стены, пойдемте наберем немного для наших кухарок, они будут очень рады. Рыбные цветы всегда собирают в тот период, когда их запах наиболее сильный. Потом их сушат и используют в качестве приправы к рыбе. Когда мы пойдем на море, так и сделаем. – И она повела Цендри за собой.

Подойдя к кустам, Миранда и Цендри нарвали большой букет пахучих серо‑красных цветов, после чего направились на кухню.

– Ох, ну и запах от тебя, – наморщила нос одна из кухарок. – Миранда, ты пахнешь, как рыбный обед. Ты что, была на море?

– Да, на самом дне, – рассмеялась Миранда. – Очень заметно?

Вторая кухарка укоризненно посмотрела на девушку.

– Ну разве можно так разговаривать в присутствии нашей почтенной гостьи, Миранда?

– Это не я, – смеясь, оправдывалась Миранда, – а вы так разговариваете. И что в моих словах особенного? Мы же все женщины и знаем, что, если хочешь приправить рыбу рыбными цветами, будешь пахнуть морем. И мне нравится этот запах, он говорит, что приближается сезон хождения на берег моря. Ты что отвернулась, Замила, тебе уже не терпится пойти туда? – Миранда стала растирать цветы ладонями, и по кухне начал распространяться сильный запах. Кидая любопытные взгляды на Цендри, кухарки захихикали. Цендри не понимала причину их внезапного веселья, но почувствовала, что за словами Миранды о береге моря стоит что‑то очень интересное.

Когда Цендри поднялась наверх и вошла в комнату к Далу, тот тут же отвернулся и простонал:

– Цендри, дорогая, в какой куче ты копалась?

– Не в куче, а в кустах. Мы с Мирандой собирали цветы, которыми приправляют рыбу, – с отсутствующим видом ответила Цендри. «Что это за „хождение на берег моря“? Какой‑то религиозный праздник? Подозреваю, что эти цветы используются именно там».

Дал потянул носом.

– Не думаю, что я их пробовал, но пахнут они неплохо, – заметил он.