|
Прежде проезжающие машины можно было пересчитать, а останавливались они где угодно. - Сколько же тебе лет? - Сорок пять. Он покачал головой и как бы самому себе пробормотал: - Молодой еще... Ему должно было исполниться восемьдесят. Он поздно женился, после смерти своего отца, который выпускал "Ситизен". Сам он начал с Харфорда и только несколько месяцев проработал в одной из нью-йоркских газет. У меня был брат Стюарт, который, вероятно, продолжил бы дело отца, если бы не погиб на войне. Он больше, чем я, походил на отца, и мне казалось, что они лучше понимали друг друга. Впрочем, я тоже ладил с отцом, но близости между нами не было. - В конце концов, твоя жизнь тебя самого и касается... Он бормотал. Я не был обязан делать вид, что расслышал. Не лучше ли пропустить мимо ушей, перевести разговор? - Ты намекаешь на Мону? Отец вздернул очки на нос и взглянул на меня: - Я не знал, что ее зовут Мона... - Изабель тебе не сказала? - Изабель мне ничего не сказала... Не такая она женщина, чтобы вмешивать кого-нибудь в свои дела, даже и свекра... В его голосе слышалось явное восхищение. Можно было подумать, что они одной породы, он и Изабель. - Тогда откуда же тебе известно, что у меня есть любовница? - Сплетничают... Все понемножку... Кажется, она вдова твоего друга Рэя... Именно так. - Ведь это с ним произошел несчастный случай, когда он был у тебя во время бурана?.. Я покраснел, смутно почувствовав его осуждение за этими словами. - Не я, сын мой, сближаю эти факты... Так говорят люди. - Какие люди? - Твои друзья из Брентвуда, Ханаана, Лейквиля... Некоторые рассуждают о том, разведешься ли ты и переедешь ли в Нью-Йорк. - Разумеется нет. - Я тебя об этом не спрашиваю, но меня уже спрашивали, и я ответил, что это меня не касается... Он тоже не упрекал меня. Казалось, у него нет никаких задних мыслей. Совсем как у Изабель. Он набил свою старую кривую трубку с прожженной головкой и медленно раскурил ее. - Ты приехал сообщить мне что-нибудь? - Нет... - У тебя дела в Торрингтоне? - Тоже нет. Мне просто захотелось повидаться с тобой. - Хочешь подняться? Он понял, что я приехал не только повидаться с ним, но и взглянуть на дом, чтобы, так сказать, вновь встретиться со своей молодостью. Мне и правда хотелось подняться, очутиться в нашей квартире, где я, учась ходить, шлепался на пол, а поднимавшая меня мать казалась мне великаншей. Я так и вижу ее фартук в мелкую клеточку, какие носили еще в ту эпоху. Нет. Теперь, после того как отец сказал мне, я не могу подняться туда. Быть откровенным с ним, как мне этого смутно хотелось, я тоже не мог. Так зачем же я приехал? - Видишь ли, наверху не прибрано, ведь по субботам и воскресеньям уборщица не приходит... Я представил себе одинокого старика в квартире, где нас жило некогда четверо. |
