Ноутбук просыпался медленно, шумел, будто самолет, приготовившийся к взлету, а старый зачахший в грязи и пыли вентилятор едва справлялся с нагрузкой. Келен с отупелым терпением ждала, потихоньку обгрызая шоколадку.

Около года назад она основательно подвисла в социальных сетях и примерно в то же время познакомилась с неким парнем, записанным как Дэвид Ливингстон. Точного его возраста Келен не знала, фотографий тоже не видела, переписка их завязалась случайно, а вскоре, набрав обороты, стала катиться по наклонной. Дэвид был не бог весть каким собеседником, но его из рук вон пессимистический настрой совпадал с мироощущениями Келен. Иногда она жаловалась ему на жизнь, правда, без особого успеха: Дэвид утверждал, что терпеть не мог нытиков, и любые ее попытки выплакаться воспринимал как грубое покушение на свою свободу. Однако Келен было трудно молчать, она нуждалась в ком то, кто позволил бы ей распустить сопли и не корил за это, поэтому вредная привычка заглядывать на популярный сайт изо дня в день не исчезала. По правде говоря, Дэвид приходился ей единственным, каким никаким, а другом, и без него становилось еще горше.

– Есть. – Келен расплылась в нездоровой улыбке: Дэвид был онлайн. – Поговори со мной… пожалуйста.

– Привет.

– хай

– Что нового?

– сходил в кино. новый фильм полный отстой.

Келен закатила глаза. По их переписке складывалось впечатление, будто бы Ливингстон дни напролет проводил в кинозале. Его не интересовало ничего, кроме этих движущихся громких картинок, и неважно, какой в них вкладывался смысл, лишь бы они были напичканы впечатляющими спецэффектами.

– А что так?

– спецэффекты дерьмо.

– Ясно. Ну как ты в целом?

– я то в порядке

Да. Вот оно. Келен сбивчиво застучала по клавишам, поправляя за собой каждое второе слово. Кажется, разговор поворачивал в необходимое ей русло.

– Это хорошо. А у меня вот первый день занятий прошел. Полный отстой.

– ммм

– Помнишь, я рассказывала тебе про Оливера Карта? Мой одноклассник. Этот *censored* сегодня…

Келен долго ждала ответа на это неожиданно длинное и развернутое сообщение, в котором появилось вдруг всё: горечь, обида, безысходность. Она не ждала многого, простого «Не переживай, все будет хорошо» было бы достаточно.

– слушай, я кажется доходчиво все объяснил в прошлый раз. меня не интересуют твои однообразные проблемы. может, интересовали раньше, но сейчас нет. у меня своих забот по горло, хочешь верь, а хочешь не верь. мне между прочим ничуть не лучше чем тебе, но я же не плачусь об этом ежесекундно? забудь о своем оливере и перестань делать и себе и мне мозги. сто раз я уже слышал о твоем папаше. мне его жаль, и тебя жаль, но пора уже придумать что то новое. ненавижу, когда мое внимание используют в целях самоподдержки, я не жилетка для нытья. или я тебе друг, с которым есть о чем поговорить, о фильмах например, или тебе лучше мне не писать.

Келен прочитала сообщение дважды. Внутри нее дернулись тугие струны и мертвенно затихли. Она закрыла ноутбук, сняла через верх рубашку, накинула на плечи плед и села на кровать, обхватив колени руками.

Тишина в доме стояла ужасная, даже со второго этажа слышался ход часов. И в этой тишине Келен услышала кое что.

Она была одна. Совершенно одна.

В солнечном сплетении разлилась тупая ноющая боль. Келен глубоко вздохнула.

И, уткнувшись лицом в колени, зарыдала.

Никто во всем мире не мог ей помочь, потому что того, кто мог, давно уже не было на свете. Её лучшего друга и защитника.