Только она так подумала, как откуда-то сбоку раздался треск. Акула повернулась в ту сторону и замерла в ужасе: такой исполинских размеров черепахи она представить себе не могла. Сомнений быть не могло – это Тарелла.

Когда она поднимала свою мощную ногу или пыталась повернуть свою огромную голову – раздавался невероятный скрип, как если бы кто-то поворачивал колесо старой мельницы.

Прожоре стало не по себе при виде этой глыбы, а представить, что её ещё надо потревожить, было и вовсе немыслимо. Но делать нечего. Через несколько часов её будет ждать Колдунья, а лишиться её расположения теперь, когда Прожоре обещано место у руля подводного мира, ещё страшнее. Поэтому, собрав всё своё мужество, она накинулась на Тареллу.

В одно мгновение черепаха спрятала под панцирь свои огромные ноги и голову. И сопровождалось это невероятным скрипом. Теперь уже казалось, что не одну, а несколько мельниц сразу пытались привести в действие А Прожоре только это и надо было. Захватив острыми треугольными зубами панцирь, она со всей силы мотнула головой. Услышав, как что-то затрещало, акула обрадовалась. Но напрасно. В зубах у неё ничего не было, и только кровь алыми кругами расходилась по воде. Почувствовав боль, акула в ужасе поняла, что сломала зуб.

– Проклятье! – вскрикнула она и, не долго думая, снова накинулась на черепаху. В конце концов ей пришлось сделать ещё несколько попыток, прежде чем удалось заполучить кусок злополучного панциря. Как того и требовала Ведьма, за несколько часов до захода солнца панцирь был уже у неё.

А тем временем Русалочка снова ждала темноты, чтобы незамеченной выйти на берег. Весь день её мучили тысячи вопросов: будет ли Принц по-прежнему ждать её, выполнит ли своё обещание Беркут, сможет или нет найти четвёртую сестру и многое, многое другое.

Даже Додди сегодня был не такой, как обычно. Он не шутил, не смеялся, не пытался развеселить Русалочку. Дельфин как никто другой понимал, как это важно, чтобы всё получилось, и ему совсем не хотелось выглядеть несерьёзным.

– Не волнуйся, Русалочка, у тебя всё получится, – это единственное, что уже в который раз произносит Додди, – а иначе и быть не может.

И хоть сказаны эти слова не бодрым, задорным голосом, они всё равно вселяют в Русалочку спокойствие и надежду.

– Ты и представить себе не можешь, Додди, как бы мне этого хотелось, – шёпотом произнесла она.

А Додди представляет. Ах, как хорошо он представляет. Потому что и ему этого очень хочется. Он с грустью вспоминает те дни, когда Русалочка была всегда весёлой и ничто не омрачало её прекрасное личико. Как забавно и интересно они проводили время! Дельфинёнок ждёт не дождётся, когда всё станет на свои места. И невдомёк ему, что так уже может и не быть. И не потому, что Русалочка не найдёт своих сестёр, а потому, что за это время она очень повзрослела.

Она стала испытывать новые, до сих пор неведомые ей чувства. Она стала по-другому смотреть на жизнь.

Думая каждый о своём, они и не заметили, как над подводным царством начали сгущаться сумерки. И если бы не маленький осьминог, спешивший на ночь где-нибудь укрыться, они бы ещё продолжали сидеть.

– Ну хватит вам болтать. Уже ночь, и я хочу спать, а вы мне мешаете, – недовольно проговорил он.

– Как ночь? – первой опомнилась Русалочка и тут же стала подниматься вверх.

– Какие смешные эти взрослые. Говорят, что дети ничего не знают, а сами не видят, когда ночь начинается, – недоумевал малыш.

Ласково похлопав осьминога по спине, Додди юркнул вслед за своей подружкой.

Было непривычно, оттого что, поднявшись на поверхность, они не встретили Морской Чайки.

– Почему ты не говоришь, что это плохая примета? – с грустью в голосе спросила Русалочка.