Шешковский прокашлялся и ответил:

— Всего офицеров, вместе с ранеными лежачими, чуть меньше ста пятидесяти человек выжило. Но дворян без чинов, конечно, поболее. Только из числа конного ополчения пять сотен наберется. Сколько — то дворян в пехоте в нижних чинах состояли и ныне с ними обретаются. Мы ещё не начинали проверять. Времени не было.

Я кивнул. Уже эти данные говорили, что Хлопуша и Шешковский времени даром не теряли.

— Надо будет потом офицеров от прочих отделить и отдельно с каждым поработать, — я потер подбородок. — Вы куда всех определили?

— Во внутреннем дворе речного форта содержатся. Больше места удобного для наблюдения за такой толпой не нашлось.

Ну да. Форт никакой роли больше не играет и тайная канцелярия его быстро приватизировала. Все как всегда с этими петропавловками и шлиссельбургами. Тем временем Шешковский продолжал.

— А с господами офицерами и дворянами думаю следует поручить заниматься Челищеву Петру Ивановичу. Он в Нижнем Новгороде из тамошних пленных сумел тридцать человек привести к присяге!

Шешковский даже голосом подчеркнул этот успех и с удовольствием пронаблюдал мою непроизвольно удивившуюся физиономию.

— Письменной присяги с отказными письмами, прошу заметить. Так что какое — то число офицеров Петр Иванович сможет рекрутировать и для новых полков.

Новость действительно меня удивила. Ни Новиков ни Радищев мне ничего об этом не говорили, когда приезжали. А Шешковский то старается все знать обо всех. Вот ведь хитрец!

— Хорошо! — вслух произнес я. — Новые полки и новые офицеры — это дело не срочное. Можно отложить. А вот что не терпит промедления это марш на Москву. Я мыслю, что как только весть о поражении Орлова дойдет до старой столицы, оттуда начнется исход тамошних дворянских семей и, самое главное, вывоз ценностей и уничтожение запасов.

Лица собравшихся подтвердили серьезность моих опасений.

— Нам надо оказаться в Москве раньше любого слуха. Потому я велю подготовить все наши конные силы к скорому маршу. Мы должны захватить Первопрестольную сходу и обложить ее кольцом разъездов, дабы никто покинуть города не мог. Всех впускать. Никого не выпускать.

Генералы одобрительно закивали.

— Андрей Афанасьевич, я у тебя прощения прошу, но ты со своей раной такой марш не можешь и не выдержать — я посмотрел на бледного Овчинникова — Кого вместо себя во главе войска посоветуешь? И сколько полков готово к маршу?

Туго перебинтованный поперек груди Овчинников даже изобразить тяжелый вздох не смог. Вышло какое — то кряхтение. Как тут мне возражать? В пылу боя он свою рану на спине игнорировал, но сейчас понимал, что какое — то время он будет ездить медленно и печально.

— Государь, думаю, что командир второго Яицкого полка, Никита Каргин вполне справится. Атаман он опытный, осторожный. Казаки его уважают. А по числу годных я как — то сказать не могу. Многие свои раны скрывают, а то может порухой всему делу стать. Но думаю, что без Уразовского полка, две тысячи будут готовы. А может и поболее.

— Государь, — перебил Мясников — Дозволь мне на Москву пойти. Боюсь, что казачки Андрея Афанасьевича переругаются, особливо с инородцами и порядка не будет. Карга он, конечно, хорош как полковник, но тут дело политическое. Промашки быть не должно.

Я право слово даже обрадовался инициативе Мясникова. Самому казалось ненадежным отправлять конную армию под началом свежеиспеченного командира. Нужен был человек по авторитетней.

— Согласен, Тимофей Григорьевич. Назначаю тебя командовать делом.