Она нажала отбой, злая, виноватая и ненавидящая весь мир.

Глава сорок шестая

В первый раз придя в себя, Кас подумал, что вся эта кровь – ее. Наверное, потому, что его спутанные воспоминания сопровождались голосом Луизы, полным страха и отчаяния: «Кто-нибудь… помогите!». Потом она появилась в дверях его палаты. Перед глазами все плыло, он с трудом сосредоточился, и смутные очертания наконец превратились в ее лицо, руки, ладони, которые она положила ему на плечи, не позволяя двигаться. Она была жива, цела, невредима. В тот момент только это и было важно. Потом лекарства притупили все ощущения. Ему казалось, что он провел в тупом оцепенении годы. Но оказалось, что прошла всего неделя.

Очнувшись, он продолжал думать о ней, хотя уже знал, что она больше не придет. Первые две недели к нему не пускали никого, кроме родителей. Но даже когда ограничения сняли, Луизы не оказалось в числе посетителей. Кас не винил ее.

Больше всего на свете ему хотелось знать, что с ней все в порядке. Он почти ничего не знал о ее прошлом, но то немногое, что Луиза рассказала о трагической гибели мужа, не оставляло у Каса сомнений: сейчас ей очень тяжело. Во сне он до сих пор слышал ее крики: «Кто-нибудь… помогите!» – и чувствовал, как дрожащие руки зажимают рану, мешая жизни выплеснуться наружу вместе с потоками крови. Сколько ужаса и боли было в ее голосе! Мысль, что он, пусть и невольно, причинил ей такое горе, была невыносима. Луиза больше не приходила, и он не хотел первым пересекать границу, которую она так недвусмысленно прочертила между ними.

Как только врачи решили, что его состояние достаточно стабильно, приехала полиция. Ему пришлось отвечать на множество вопросов о событиях той ночи. На месте преступления уже собрали улики. Кас вздрогнул, представив, во что превратился сад. Той ночью он попал в ад и едва остался в живых. Он снова подумал о Луизе. Сколько сил она вложила в этот никому не нужный клочок земли, сколько надежд на него возлагала… Неужели все было напрасно?

– Вы узнали кого-то из нападавших? – спросил сержант.

Нет, Кас никого не узнал: все они были в темной одежде и в наглухо закрытых шлемах. Но у него, конечно, были кое-какие подозрения. Он рассказал об агрессивном поведении Даррена на встрече в спортзале, о том, как четверка на мотоциклах демонстративно объезжала сад. Само по себе это, разумеется, ничего не доказывало. Да и Даррена, скорее всего, не было в саду в момент нападения: он из тех, кто заставляет других делать грязную работу.

Однако не прошло и нескольких дней, как полиция приехала снова – с сообщением, что они арестовали нескольких человек. Пистолет, из которого стреляли в Каса, пока не нашли, а учитывая маскировку, невозможно было определить, кто из пяти арестованных атаковал его.

– Пятеро арестованных? – переспросил Кас. – Но в саду было четверо, я это точно помню.

Пятым взяли Даррена Диксона – по обвинению в преступном сговоре и торговле наркотиками. Полиция следила за ним со дня его условно-досрочного освобождения. «Жаль, что недостаточно внимательно», – с горечью подумал Кас, но вслух ничего не сказал.

Он многого не сказал.

– Можете вспомнить что-нибудь еще? – спрашивал сержант еще во время своего первого визита.

– Нет, – покачал головой Кас. – Больше ничего, извините.

Это была ложь.

Он помнил кое-что еще, и на редкость отчетливо, но это воспоминание могло принести больше вреда, чем пользы, поэтому Кас решил оставить его при себе – во всяком случае, пока. Перед тем как выстрелить, мотоциклист поднял забрало шлема и крикнул, перекрывая рев двигателя:

– Это за Харпер, за ней должок!

После этого Кас мало что помнил. Погружение во тьму, холод в руках и ногах, неумолимо ползущий к сердцу.