|
VI Два джентльмена с большой дороги Жибасье вышел из особняка на Иерусалимской улице как раз в ту минуту, как Доминик торопливо зашагал вниз по улице Турнон, после того как занес Кармелите портрет св. Гиацинта. Во дворе префектуры не было никого, кроме трех человек. Один из них отделился от остальных; это был невысокий худой человек. - Вам поручено арестовать господина Сарранти? - А вот и нет! Господина Дюбрея - такое имя он сам себе избрал, так пусть не жалуется! - И вы арестуете его как заговорщика? - Нет! Как бунтовщика. - Значит, готовится серьезный бунт? - Серьезный? Да нет! Но бунт я вам все-таки обещаю. - Не считаете ли вы, что это довольно неосмотрительно, дорогой собрат, поднимать бунт в такой день, как сегодня, когда весь Париж на ногах? - проговорил Жибасье, останавливаясь, дабы тем самым придать вес своим словам. - Да, разумеется, но вы же знаете пословицу: "Кто не рискует, тот не выигрывает". - Конечно, знаю. Однако сейчас мы рискуем всем сразу. - Да, зато играем-то мы краплеными картами! Это замечание немного успокоило Жибасье. Впрочем, он все равно выглядел встревоженным или, скорее, задумчивым. Объяснялось ли это страданиями, перенесенными Жибасье на дне Говорящего колодца и ожившими накануне в его памяти? Или тяготы стремительного путешествия и поспешного возвращения оставили на его лице отпечаток сплина? Как бы то ни было, а графа Баньера де Тулона обуревали в эти минуты то ли большая озабоченность, то ли сильное беспокойство. Карманьоль приметил это и не преминул поинтересоваться о причине, как раз когда они огибали угол набережной и площади Сен-Жермен-л' Осеруа. - Вы чем-то озабочены? - заметил он, обращаясь к Жибасье. Тот стряхнул с себя задумчивость и покачал головой. - Что? - переспросил он. Карманьоль повторил свой вопрос. - Да, верно, - кивнул он. - Меня удивляет одна вещь, друг мой. - Дьявольщина! Много чести для этой вещи! - заметил Карманьоль. - Ну, скажем, беспокоит. - Говорите! И я буду счастлив, если смогу помочь вам избавиться от этого беспокойства. - Дело вот в чем. Господин Жакаль сказал, что я найду нашего подопечного ровно в полдень в церкви Успения у третьей колонны слева от входа. - У третьей колонны, верно. - И тот будет разговаривать с монахом. - Со своим сыном, аббатом Домиником. Жибасье взглянул на Карманьоля с тем же выражением, что смотрел на г-на Жакаля. - Я считал себя сильным... Похоже, я заблуждался на свой счет. - Зачем так себя принижать? - удивился Карманьоль. Жибасье помолчал; было очевидно, что он делает над собой нечеловеческое усилие, дабы проникнуть своим рысьим взглядом в ослеплявшую его темноту. - Либо это точное указание напрочь лживо... - Почему? - ...либо, если оно верно, я теряюсь в догадках и преисполнен восхищения. - К кому? - К господину Жакалю. Карманьоль снял шляпу, как делает владелец бродячего цирка, когда говорит о господине мэре и представителях законной власти. - А какое указание вы имеете в виду? - спросил он. |
