– Это очень напоминает доктора Сингха, который в отношении лейтенанта Куннингэма постоянно говорил: ему станет лучше через два часа, через два дня, через две недели, через два месяца.

– Я то же самое могу сказать, потому что понятия не имею, когда ему станет лучше. Единственное, что я точно знаю, что, даже если он быстро поправится, от него будет мало толку ещё много дней, так что вы можете спокойно вычеркнуть его из своих планов, если таковые у вас есть.

– Я сделаю поправку в своих планах, доктор.

– Вот так‑то. Похоже, выбора у нас нет. Тут мистер Джемисон хочет ещё что‑то вам сказать.

– Это моя вина, боцман, – раздался в трубке голос Джемисона. – Возможно, если бы я хотя бы чуть‑чуть подумал, этого бы не произошло.

– Откуда, чёрт побери, вы могли знать, что на Лимассола собираются напасть?

– Это верно, но я мог пойти с ним – не в качестве охраны, а просто чтобы посмотреть, что он будет делать, и приобрел бы, таким образом, кое‑какие знания. Пусть совсем рудиментарные, совсем ничтожные, но это дало бы нам возможность освободиться от полной зависимости от одного‑единственного человека.

– Тогда Невидимка наверняка шарахнул бы и вас. Нечего, сэр, корить себя за то, к чему вы не имеете отношения. Молоко свернулось, и не вы виноваты в этом. Если немного подумать, то окажется, что именно я совершил ошибку.

Маккиннон повесил трубку и передал содержание разговора Нейсбаю, который стоял за штурвалом, а также лейтенанту Ульбрихту, который ещё ранее заявил, что чувствует себя настолько хорошо, что больше не считает нужным для себя постельный режим.

– Это уже начинает действовать на нервы, – заявил Ульбрихт. – Наш друг, похоже, неистощим на выдумки, быстро соображает и, по всему, похож на человека решительного и деятельного. Мне только что пришла в голову мысль, что именно этот Невидимка скорее номер один, а не доктор Сингх.

Если это так, нас ждут ещё большие неприятности. В любом случае можно исключить команду «Аргоса», поскольку никто из них не говорит по‑английски, так что вряд ли им было известно об аптечке в палате А.

Маккиннон стоял с угрюмым видом.

– Тот факт, что ни один из них, похоже, не понимает ни слова по‑английски – все они прекрасно делают непонимающий вид, когда к ним обращаешься на этом языке, – отнюдь не означает, что кто‑то из них не говорит по‑английски лучше меня. Так что исключить команду «Аргоса» нельзя. И, безусловно, нельзя исключить членов нашей собственной команды, а также те девять человек, которых мы взяли на борт в Мурманске.

– А откуда они могли узнать, что поврежденная аптечка из послеоперационной палаты переместилась в палату А? Только – дайте я подумаю – семь человек знали об этом. Те семеро, что были за столом сегодня утром. Может, кто‑то из нас проболтался?

– Этого быть не может, – категорически заявил Маккиннон.

– Никаких сомнений?

– Абсолютно.

– Вы так нам доверяете? – с улыбкой заметил Ульбрихт. – Или вы просто вынуждены кому‑то доверять?

– Я доверяю вам всем, – довольно усталым голосом произнёс Маккиннон. – Дело в том, что болтать просто не надо. Всем известно, что доктор Синг и двое раненых матросов с «Аргоса» мертвы. – Он сделал едва заметный жест рукой. – В конце концов, через полчаса мы собираемся хоронить их. Всем известно, что они погибли от разрыва снаряда, угодившего в их палату. Нашему новому Невидимке должно быть известно, что в этой палате находился передатчик.