– Вы хотите сказать, что они получили нужную им информацию?

– Даже не сомневаюсь. Можете быть уверены, что весь экипаж «кондора» во все глаза рассматривал нас, когда они пролетали в пятидесяти ярдах.

Они не видели повреждений в нашей носовой части, потому что они находятся под водой, но они не могли не заметить, что наша грузовая ватерлиния тоже под водой, что наша головная часть осела. Если они не тупицы, они должны донять, что мы либо ударились обо что‑то, либо кто‑то ударил нас. Это не может быть мина или торпеда, иначе мы уже были бы на дне. Они наверняка сразу же поняли, что мы, скорее всего, кого‑то протаранили, и уж, конечно, нетрудно догадаться, кого.

– О боже, – простонал Джемисон. – Мне это совсем не нравится, боцман.

– Мне тоже, сэр. А вам не кажется, что кое‑какие изменения произошли.

Наш вопрос, насколько я понимаю, стал приоритетом верховного немецкого командования. Вопрос о том, оставить нас в живых или нет. Что более важно для них: подобрать нас более или менее живыми или же отомстить за гибель своей подводной лодки?

– Что бы они там ни решили, мы всЁ равно ничего поделать не можем, – сказал Паттерсон. – Пойдемте лучше перекусим.

– Думаю, надо немного подождать, – сказал Маккиннон и несколько мгновения молчал, а затем сказал; – Он возвращается.

И он действительно вернулся, летя на той же самой высоте, высоте волн. Второе появление самолёта было зеркальным отражением первого: тот же самый стрекот пулемётов, тот же самый свист пуль. После того как стрельба закончилась, Маккиннон вместе с другими вышел из своего укрытия и вернулся к лееру по левому борту.

«Кондор» взмыл вверх и стал удаляться в противоположную от их движения сторону.

– Ну и ну, – произнёс Джемисон. – Похоже, мы ещё легко отделались.

Наверняка они заметили следы от пушечных выстрелов по правому борту. Как вы считаете, боцман?

– Они не могли их не заметить, сэр.

– Чтобы свести счеты с нами и сбросить на нас бомбы, им нужно набрать соответствующую высоту.

– Он мог разбомбить нас с высоты ста футов без особой опасности для себя.

– Может, у него просто не было бомб?

– Ну что вы. Бомбы у него наверняка были. Только «фокке‑вульфы», летающие над Британскими островами в радиусе между Тронхеймом и Лорьяном во Франции или же ведущие наблюдение в таком дальнем районе, как Датский пролив, не несут бомб. Вместо этого они несут дополнительные баки с топливом. Те же самолёты, что осуществляют разведку на более близких расстояниях, обычно имеют 250 килограммовые бомбы, а не такие маломощные, что использовал лейтенант Ульбрихт. Лётчик «кондора», вне всякого сомнения, поддерживает прямую радиосвязь с Тронхеймом. Он наверняка сообщил туда, почему больше не слышно позывных от их подводной лодки. Тем не менее, ему приказали оставить нас в покое. По крайней мере, на какое‑то время.

– Вы правы, – согласился Паттерсон. – Что‑то не слышно его возвращения. Странно. Он же мог провести вести день, кружась над нами и сообщая о нашем положении. Но он вместо этого улетел. Странно – почему?

– Ничего странного здесь нет, сэр. Появление «кондора» – доказательство того, что за нами следует подводная лодка. Этого вполне достаточно, так что использовать самолёт больше нет необходимости.

– А мы можем что‑нибудь сделать с этой чертовой подводной лодкой?

– Протаранить её мы не можем, потому что не знаем, где она находится, и мы можем быть уверены, что на поверхность она не всплывет, потому что ей уже известно или вскоре станет известно, что произошло с другой подводной лодкой.