– Кажется, слышу. Да, слышу.

– «Кондор», – сказал Маккиннон. – Или же «фокке‑вульф». – Он показал пальцем. – Я его уже вижу. Летит прямо с востока, а Тронхейм сейчас – к востоку от нас. Лётчику точно известно, где мы находимся. Ему сообщила об этом – возможно, через Тронхейм – подводная лодка, что следует за нами.

– Я почему‑то считал, что лодка должна подниматься на поверхность, чтобы передать своё сообщение?

– Совсем не обязательно. Ей надо только поднять над водой антенну. Лодка может быть в двух милях от нас, и, естественно, антенны мы не увидим. Вполне возможно, что она даже на большем расстоянии от нас.

– Интересно было бы знать, каковы намерения «кондора».

– Мы, к несчастью, не можем проникнуть в замыслы командующих немецкими подводным и воздушным флотами, базирующимися в Тронхейме.

Предполагаю, что они не собираются уничтожить нас, и не только потому, что они потратили массу усилий, лишь бы не потопить нас. Если бы они хотели потопить нас, одной торпеды с подводной лодки вполне хватило бы.

Если же они хотели бы отправить нас на дно с воздуха, они не стали бы прибегать к «кондорам», которые являются разведывательными самолётами.

«Хейнкели», «хейнкели 111» или «штуки» проделали бы эту работу с большей эффективностью, а Тронхейм всего лишь в паре сотен миль отсюда.

– Что же он тогда делает?

«Кондор» уже находился примерно на расстоянии двух миль, быстро снижая высоту полета.

– Собирает информацию. – Маккиннон посмотрел на мостик и увидел, как Нейсбай выглянул на левый борт и стал смотреть в сторону кормовой части.

Он сложил руки рупор и крикнул: «Джордж!».

Нейсбай обернулся.

– Ложись! Ложись!

Маккиннон сделал соответствующий жест рукой. Нейсбай поднял руку в знак того, что он все понял, и исчез внутри мостика.

– Мистер Паттерсон, надо укрыться. Все – в надстройку. Немедленно.

Паттерсон прекрасно понимал, когда можно задавать вопросы, а когда – нет. Через десять секунд они остановились в покорёженных дверях надстройки.

– Собирает информацию, – повторил Паттерсон. – Что за информацию?

– Секунду, – бросил боцман, быстро подошёл к борту корабля, секунды две смотрел в сторону кормовой части, а затем вернулся в их укрытие.

– В полумиле, – сказал Маккиннон. – Медленно, очень медленно, примерно пятьдесят футов. Вы спрашиваете, что за информацию? Ну, скажем, о наших повреждениях, пробоинах, состоянии надстройки, в общем обо всем, что может свидетельствовать о том, что мы вступали в сражение с другим кораблем. Он не увидит наши пробоины по левому борту.

Паттерсон начал что‑то говорить, но его слова потонули в неожиданном стрекоте пулемётов, в яростной какофонии сотен пуль, угодивших в считанные секунды в надстройку и в борт корабля, в резком вое мощных двигателей самолёта, пронесшегося всего лишь в каких‑то пятидесяти ярдах от судна. Ещё несколько секунд – и все стихло.

– Теперь я понимаю, почему вы приказали Нейсбаю лечь, – заметил Джемисон.

– Собирать информацию, – чуть ли не жалобным голосом произнёс Паттерсон. – Веселенький способ они избрали для сбора информации. А я действительно думал, что они, как вы сказали, не собираются нападать на нас.

– Я сказал, что они не будут топить нас. Любые наши потери им на руку. Чем больше из нас им удастся отправить на тот свет, тем больше они будут уверены в том, что мы – в их власти.

– Вы хотите сказать, что они получили нужную им информацию?

– Даже не сомневаюсь.