– Что‑то в этом роде, правда, личного характера.

– Уж не собираетесь ли вы протаранить ещё одну подводную лодку?

– Я бы хотел никогда больше этих лодок не видеть, – с чувством произнёс Маккиннон. – Героизм может привести только к ранней смерти и упокоению в водах. – Он кивнул в сторону постели, где метался в бреду обер‑лейтенант Клаусен. – И так всё время?

– Всё время. И что‑то бормочет, бормочет, бормочет.

– А смысл в его словах какой‑нибудь есть?

– Никакого смысла. Абсолютно никакого.

Маккиннон провёл капитана в небольшую комнату отдыха рядом со столовой для команды и усадил в кресло.

– Мистер Паттерсон и мистер Джемисон тоже здесь, сэр. Я хочу, чтобы они слышали, что у меня на уме. Хочу получить также ваше разрешение на осуществление ряда мер, которые пришли мне в голову. Короче, я хочу сделать три предложения.

– Первая наша проблема – порт нашего назначения. Мы обязательно должны следовать в Абердин, сэр? Иначе говоря, мне хотелось бы знать, насколько сильны предписания Адмиралтейства, нашего Военно‑морского министерства?

Капитан Боуэн сделал несколько ярких, но нецензурных замечаний относительно Адмиралтейства, а затем сказал:

– Спасение «Сан‑Андреаса», а также всего, что находится на его борту, имеет первостепенное значение. Если я посчитаю, что судну угрожает опасность, я отведу его в любой безопасный порт в мире, и плевать мне на Адмиралтейство. Здесь – мы, а не Адмиралтейство, и мы находимся в смертельной опасности, а шишкам в Адмиралтействе в худшем случае угрожает потеря своих насижённых мест в Уайтхолле.

– Верно, сэр, – едва улыбнувшись, произнёс боцман. – Я понимал, что эти вопросы ни к чему, но я вынужден был задать их.

– Почему?

– Потому что я убежден, что существует немецкая шпионская сеть в Мурманске. – Он обосновал своё заключение, ссылаясь на те же причины, которые привел часом ранее в разговоре с лейтенантом Ульбрихтом. – Если немцам так много известно о нас и наших передвижениях, тогда им наверняка известно, что нашим портом назначения является Абердин. Придерживаясь курса на Абердин, мы только подтверждаем то, что им и так известно.

– Ещё более важным, по крайней мере с моей точки зрения, является вопрос – почему немцы так заинтересованы в нас. Мы наверняка этого не узнаем, пока не доберемся до какого‑нибудь безопасного порта, и то узнаем об этом спустя какое‑то время. Но если этот неизвестный фактор представляет такую большую ценность для немцев, может быть, для нас он представляет ещё большую ценность? Я убеждён, хотя солидных оснований для такого убеждения я представить не могу, что немцы скорее пойдут на потерю этой неизвестной ценности, нежели допустят, чтобы она попала к нам в руки. Я почему‑то думаю, что, если мы окажемся поблизости от Абердина, сразу же одна или две подводных лодки начнут болтаться поблизости от Питерхеда, а это всего в двадцати пяти милях к северо‑северо‑востоку от Абердина, с целью ни в коем случае не дать нам возможности ещё больше опуститься к югу. Это может означать только одно – торпеды.

– Не говорите ничего больше, боцман – сказал Джемисон. – Вы меня убедили. Я как раз тот пассажир, которому никак не хочется, чтобы Абердин стоял в нашем маршруте.

– У меня аналогичные чувства, – сказал Боуэн. – Тем более, что шансов у нас – одна сотая процента. Даже если бы наши шансы составляли целых десять процентов, это все равно не оправдывало бы предпринятый риск. Я хотел бы пожаловаться на самого себя, боцман. Считается, что я – капитан. Так почему я не додумался до этого сам?

– Потому что ваши мысли занимали другие проблемы, сэр.