– С какого боевого корабля? Одного из наших? В военное время, так же как и в мирное, моря открыты для всех.

– Но Черное море и в мирное время открыто не везде. Впрочем, все это немного притянуто за уши. Как приводятся в действие мины?

– Мое невежество вызовет у вас большое разочарование, но я совершенно не разбираюсь в минах.

– Когда‑то мины были либо магнитными, либо акустическими. Из‑за размагничивания магнитные мины стали вчерашним днем. Следовательно, здесь у нас акустическая мина. Включается шумом двигателей проходящего корабля. Интересно, правда? Мы ведь несколько раз прошли над тем местом, до того как услышали тиканье, и ничего не включили. Пока не включили. Поэтому, как мне кажется, тиканье вовсе не означает, что мина установлена на определенное время. Возможно, она активизируется, то есть взорвется под проходящим судном, в тот момент, когда тиканье прекратится. К сожалению, мы не имеем понятия, что инициировало это тиканье в первый раз. Я не понимаю, каким способом можно сделать это преднамеренно. Приходится предположить, что его спровоцировал взрыв в самолете или же удар самолета о воду при падении.

– Умеете вы успокоить, Ван Гельдер, – пробормотал Хокинс.

– Должен сказать, сэр, что другие варианты менее предпочтительны. По моим выводам, хотя, возможно, они и бесполезны, тиканье – это передышка, своего рода отсрочка, и никакого взрыва не произойдет, пока продолжается тиканье. А вот когда оно закончится, бомба активизируется и способна взорваться под проходящим судном. Мне кажется, не такая уж дикая мысль, сэр. Я исхожу из предположения, что бомбу могли сбросить не только с самолета, но и с любого надводного средства. В таком случае кораблю надо как можно дальше удалиться от места взрыва. Для этого и используется часовой механизм, который начинает работать, как только бомбу сбрасывают за борт. Я абсолютно уверен, сэр, что Пентагон мог бы пролить хоть какой‑то свет на происходящее.

– Уверен, что мог бы, – согласился Хокинс. – И ваши выводы вовсе не бесполезны. Лично мне они кажутся весьма разумными. Ну, капитан, что вы предполагаете делать в таком случае?

– Мне казалось, сэр, что цель вашего визита сюда заключается в том, чтобы сказать мне, что надо делать.

– Отнюдь. Я приехал сюда, чтобы войти в курс дела и получить некоторую информацию в обмен на ту, что я предоставил вам.

– Означает ли это, адмирал, – как бы это выразиться осторожнее? – что я могу самостоятельно принимать решения?

– Вы не просто можете принимать их, вы обязаны сделать это. Я готов подписаться под каждым из них.

– Благодарю вас. Тогда мое первое решение, точнее, предложение: вы вместе с вашими друзьями немедленно возвращаетесь в Рим. Здесь вы никому не поможете, а научному миру и военно‑морскому ведомству придется пережить огромную потерю, если вдруг три такие величины принесут себя в жертву. Кроме того, разрешив мне самостоятельно принимать решения, вы тем самым подтвердили, что нет ничего такого, что я не мог бы сделать вместе со своей командой. Капитан‑лейтенант Ван Гельдер в вашем полном распоряжении.

– Капитан‑лейтенанту придется подождать. По крайней мере, меня. Ваша логика безупречна, но я в данный момент не могу руководствоваться логикой. Что же касается моих друзей, то здесь я с вами полностью согласен. Они могут завтра возвратиться на конференцию в Рим, и никто не заметит их отсутствия. Мы не имеем права рисковать жизнью гражданских лиц, тем более столь именитых.

– Вы только что высказали свою точку зрения, – заметил Бенсон, попыхивая старой трубкой. – Именитые мы или нет, но мы – гражданские лица и приказам военных не подчиняемся. Лично я предпочитаю Эгейское море Риму.

– Согласен, – произнес Уикрэм.