– А меня это откровенно бесит, – признался Хокинс. – Надо им преподать урок на чистейшем английском языке. «Получена неподписанная радиограмма, совершенно бессмысленная по содержанию, не дающая никакого ответа. Требую немедленно, повторяю дважды, немедленно, немедленно дать сведения о критроне. Или немедленно, повторяю дважды, немедленно, немедленно сообщить, почему нет сведений. Отправитель сообщения или лицо, виновное в задержке ответа, будет нести ответственность за возможную смерть тысяч людей. Вы не можете себе представить реакцию мировой общественности, когда станет известно, что в возможной катастрофе виновата не столько Америка, сколько высшие чины американских военных. Копия этой радиограммы направлена прямо президенту Соединенных Штатов». Такой текст пойдет?

– Сэр, его можно было бы сделать чуточку сильнее, – сказал Тальбот, – но мне пришлось бы просидеть всю ночь, чтобы отредактировать его. Вы говорили о том, что многим на Потомаке будет не до сна. Думаю, теперь многие головы окажутся в Потомаке. Если бы я был на вашем месте, сэр, какое‑то время обходил бы Вашингтон стороной, я имею в виду – всю свою оставшуюся жизнь. – Он встал. – «Килчарран» будет здесь с минуты на минуту. Как я понимаю, встречаться с капитаном Монтгомери вы не спешите?

– Правильно понимаешь. Милосердием я не отличаюсь. – Хокинс посмотрел на часы. – Пять пятнадцать. Передай капитану мой сердечный привет и приглашение позавтракать со мной, ну скажем, в восемь тридцать. Прямо здесь, у меня в каюте.

* * *

Капитан Монтгомери то ли случайно, то ли намеренно – Тальбот был уверен, что намеренно, – подошел на «Килчарране» вплотную к борту «Ариадны». Сделал это тютелька в тютельку. Тальбот перепрыгнул с борта на борт – они были чуть ли не на одной высоте – и поднялся на ходовой мостик. Капитан Монтгомери оказался высоким, дородным человеком с выступающей черной бородой, белоснежными зубами, чуть крючковатым носом и насмешливыми глазами. Несмотря на идеально сидящую форму и четыре золотые нашивки на каждом обшлаге, его совершенно спокойно можно было бы принять за преуспевающего и добродушного пирата восемнадцатого века. Он протянул руку.

– Как я понимаю, вы – коммандер Тальбот, – произнес он низким голосом с явным ирландским акцентом. – Добро пожаловать к нам на борт. Положение изменилось или нет?

– Пока что нет. О возможном изменении, капитан, я предпочитаю даже и не думать.

– Понимаю. Это атомная бомба или что там такое у вас тикает?

– Атомная. И ухудшение ситуации произойдет, когда тиканье прекратится. Вам не следовало сюда приходить, капитан. Вы должны были остановиться в Коринфском заливе – вполне прекрасное место для стоянки.

– Такое мне даже в голову не пришло. Героя я из себя не строю. Герои – только в Голливуде. Просто я не смог бы вынести того, что скажет тогда обо мне этот человек.

– Вы, наверное, говорите о вице‑адмирале Хокинсе?

– Вот именно. Все время злословит и изображает меня в самых черных красках. Я прав?

– Едва ли, – с улыбкой произнес Тальбот. – Он, правда, мимоходом упомянул о том, что вы терпеть не можете некоторые флотские правила. Однако заметил, что лучше вас свое дело никто не знает.

– Ах вот как. Вообще‑то он мужик справедливый и чертовски хороший адмирал. Только, пожалуйста, ничего ему об этом не говорите. Командир, я предлагаю выпить кофе у меня в каюте. Возможно, вы будете так любезны, что расскажете обо всем, что вам известно.