– Выстрел наугад, но, похоже, вы попали в цель, – сказал Хокинс. – Это все объясняет. А вам хотелось бы знать, нет ли где‑нибудь поблизости в данном районе специального судна с водолазами?

Тальбот кивнул:

– Выяснить не составит труда.

– Обратитесь с запросом в Ираклион на Крите?

– Конечно. Военно‑воздушная база США, расположенная там, – главный центр электронного слежения в регионе. Для обнаружения полетов военных самолетов СССР. Ливии и других стран используются «АВАКСы» и другие самолеты с радарными установками. Греческие военно‑воздушные силы используют для своих целей «фантомы» и «миражи». Командующего базой я довольно хорошо знаю. Надо немедленно связаться. У них либо уже есть информация, либо они быстро соберут ее. Думаю, в течение двух часов мы получим все необходимые данные.

* * *

– Не подумайте, что я хочу поплакаться, – заметил капитан Монтгомери, обращаясь к Тальботу. Чувствовалось, однако, что он явно не в духе. – Только этого нам не хватало, – сказал он и показал на огромную черную тучу, приближающуюся с северо‑запада. – Ветер уже дует с силой пять баллов, и нас потихоньку начинает качать. Тому, кто занимается туристическим бизнесом, такое не понравится. А ведь считается, что в летний период на прекрасном Эгейском море стоят прекрасные деньки.

– В это время года в дневные часы ветер в пять баллов – дело вполне привычное, зато дождь здесь бывает крайне редко, но, похоже, на наши бедные головы выпало и это испытание. Прогноз погоды плохой, да и показания барометра тоже. – Тальбот перегнулся через борт «Килчаррана». – Именно поэтому вы такой мрачный?

На самом деле корабль Монтгомери совершенно не качало. Направляемый точно на северо‑запад накатом метровых волн, он казался почти неподвижным, чего нельзя было сказать о самолете, закрепленном вдоль его борта. Из‑за малой длины самолет, на девять десятых еще погруженный в воду, швыряло из стороны в сторону, временами натягивая до предела канаты, связывавшие его с «Килчарраном». Фюзеляж постоянно заливало водой, что делало практически невозможной работу газорезчиков. Вместо того чтобы вырезать отверстие в верхней части корпуса самолета, они следили за тем, как бы их не смыло водой.

– Да не мрачный я, просто погода меня раздражает. Из‑за качки работа почти застопорилась, и одному богу известно, когда все закончится. Даже в нормальных условиях работа продвигалась бы крайне медленно, потому что фюзеляж и остальные части самолета оказались гораздо прочнее, чем мы думали. Если погода не улучшится, а судя по всему, этого не произойдет, мне придется убрать газорезчиков. Им ничего не угрожает, чего не скажешь о самолете. Мы не знаем, насколько у него ослабли носовая и хвостовая части, и я даже не представляю, что произойдет, если что‑нибудь из них не выдержит и оторвется.

– Так вы собираетесь тащить его за собой на одном только тросе?

– Не вижу другого выхода. Я собираюсь сделать растяжки от носа и крыла самолета к судну и тащить его за кормой на тросе. Но сперва надо доложить обо всем адмирату.

– В этом нет необходимости. Он никогда не мешает человеку, хорошо знающему свое дело. У меня в голове вертится один неприятный вопрос, капитан. Что произойдет, если самолет оторвется?

– Вышлем лодку, на веслах, конечно, и обезопасим его с помощью якоря.

– А если и он оторвется?

– Выпустим воздух из понтонов и затопим его. Мы не можем все время ждать, когда бомба, почувствовав работу двигателей какого‑нибудь корабля, вздумает взорваться.