– Окажите мне еще одну любезность, – обратился к нему Тальбот, – любезность для всех нас. Не надо стрелять в него. Лучше легонько ударьте рукояткой вашего револьвера. То же самое сделайте и с двигателем. Будет вполне достаточно, чтобы вывести их из строя. – Он кивнул в сторону атомной мины, лежавшей в люльке. – Я не знаю, как отреагирует наша подружка на пистолетный выстрел.

– Разумная идея, – согласился Андропулос – Неизвестно, насколько темпераментна эта малышка. – Он ударил рукояткой пистолета по транзисторам, едва ли больше времени затратил на двигатель, а затем, обратив внимание на сигнальную лампу, разбил и ее вдребезги. После этой операции он повернулся к Майерсу: – А где запасная?

Майерс вполголоса чертыхнулся. Андропулос навел на него пистолет.

– Не будь идиотом, Майерс, – сказал Тальбот, – отдай ее.

Стиснув зубы, Майерс протянул греку небольшую сигнальную лампу. Андропулос разбил и ее, а осколки выкинул в воду. Затем он обратил внимание на небольшую металлическую коробку рядом с рулевой рубкой и, наведя пистолет на Маккензи, потребовал:

– Вон в том ящичке ракеты для подачи сигналов бедствия. За борт их, пожалуйста. – Затем он замолчал, как бы перебирая варианты. – Так, двигатель, радио, сигнальные лампы и ракеты. Пожалуй, способа связаться с кем‑нибудь у вас больше нет. Да тут вокруг и нет никого. Связываться не с кем. Думаю, вам придется долго ждать, прежде чем вас снимут отсюда.

Он повернулся к Ирен Чариал.

– Ну что ж, моя дорогая, вынужден попрощаться с тобой.

Девушка ничего не ответила и даже не взглянула в его сторону. Андропулос пожал плечами, перешел на борт «Ангелины» и исчез в рулевой рубке. Ахмед, Александр и Аристотель последовали за ним, отдали швартовы, соединявшие их с баркасом, и оттолкнули его баграми. «Ангелина» медленно начала набирать скорость и вновь направилась на юго‑восток.

* * *

Маккензи кортиком перерезал веревки, которыми были связаны руки Тальбота и Ван Гельдера.

– Судя по узлам, – заметил он, – кто‑то получил огромное удовольствие, завязывая их.

– Они все тут с ума сходят, – сказал Тальбот, потирая распухшие запястья и руки. Он посмотрел на сумку, оставленную на баркасе Аристотелем. – Будь у меня свободны руки, я бы знал, за что ухватиться.

Ирен Чариал бросила на него недовольный взгляд.

– И это все, что вам приходит в голову?

– Считайте, что так.

Она какое‑то время смотрела на него, затем отвернулась и потянулась за сумкой.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, капитан? – обратился к нему Уотерспун. – Как вы можете быть так неестественно спокойны? Вы же проиграли, неужели не ясно? Проиграли по всем статьям.

– Это как посмотреть.

Дул свежий ветер. Небо было безоблачным, а полная луна, непривычно огромная и яркая, бросала золотистый свет на Критский пролив. Даже на расстоянии в полмили все детали «Ангелины» были отчетливо видны. Тальбот продолжал:

– Мир, безусловно, заявит, что проиграл Андропулос. Андропулос и его три друга‑убийцы.

Ирен удивленно уставилась на Тальбота. Она совершенно ничего не понимала.

– Иногда все идет не так, как хотелось бы.

– Уверен, вы знаете, о чем говорите. – По лицу Уотерспуна было видно, что он, напротив, ни в чем не уверен. – Вы испытали все превратности судьбы, если так можно выразиться.