– Остается только надеяться, что коммандер Тальбот окажется более находчивым и сможет показать это на деле, – заметил президент.

– У меня неприятное предчувствие, – сказал сэр Джон. – Мне кажется, что в настоящий момент Тальботу просто не до того.

Глава 10

В Восточном Средиземноморье была полночь. Коммандеру Тальботу было действительно не до проявления находчивости. Он лежал связанный на диване в салоне «Ангелины». Ван Гельдер в таком же неудобном положении находился на другом конце дивана. Аристотель, положив совершенно ненужный пистолет себе на колено, важно восседал в мягком кресле, стоящем перед диваном. Три девушки, крепко‑накрепко связанные, как и Тальбот с Ван Гельдером, сидели в небольших креслах в дальнем конце салона. По всему было видно, что им нелегко.

Два часа прошли в гробовом молчании. Никто не обмолвился ни словом. Похоже, и говорить‑то было не о чем. Всех занимали свои мысли, что было вполне объяснимо.

– Передайте Андропулосу, что я хочу поговорить с ним, – наконец произнес Тальбот.

– Вот как? – Аристотель опустил стакан с вином. – Вы не в том положении, капитан, чтобы отдавать приказы.

– Может быть, вы будете так любезны передать мой поклон капитану и попросить его прийти сюда?

– Вот это уже лучше.

Аристотель встал, подошел к небольшому трапу, ведущему в рулевую рубку, и что‑то произнес по‑гречески. Андропулос моментально появился. Он был спокоен, уверен в себе и даже пытался улыбаться.

– Когда вы были на борту моего корабля, – сказал Тальбот, – мы исполняли все ваши желания. Мне очень хотелось бы сказать то же самое о греческом гостеприимстве.

– Кажется, я понял, что вы хотите сказать. Думаю, вам неудобно там лежать и смотреть, как Аристотель постоянно прикладывается к бутылке. Наверное, жажда замучила?

– Да.

– Это легко исправить.

Аристотель связал Тальбота и Ван Гельдера спиной друг к другу, освободив Тальботу левую, а Ван Гельдеру – правую руку. В их высвободившихся руках появились бокалы с вином.

– Ваше поведение, капитан, начинает вызывать у меня подозрение, – заявил Андропулос, хотя его внешний вид не соответствовал этим словам. – Вас совершенно не беспокоит ни то, что произошло совсем недавно, ни то, что ожидает вас в будущем. Это кажется странным.

– Ничего странного тут нет. Вот ваше поведение я действительно нахожу на удивление странным. Я, например, не могу понять, зачем вы подвергаете опасности свое дело, рискуете угодить в тюрьму. Хотя не сомневаюсь, что при ваших деньгах вы можете позволить себе вертеть законом, как заблагорассудится. Более того, я вообще не понимаю, как вы собираетесь выкрутиться из сложившейся ситуации. Завтра к шести, возможно, к семи часам утра каждый корабль и каждый самолет НАТО будет разыскивать вас. Надеюсь, вы отдаете себе отчет, что обнаружить вас не составит особого труда.

– Мне знаком ваш знаменитый сигнал ВМФ – найти и уничтожить. Найти меня, может быть, и найдут, а вот уничтожить – нет, – спокойным тоном произнес Андропулос – Они будут учитывать, какой у меня на борту груз и какие заложники. Что же касается возможного риска для карьеры, то должен сказать: приходит время, когда многие люди меняют направление своей деятельности. Разве с вами такого не произошло, капитан?

– Что касается меня, то нет. А что касается вас, то, видимо, перемена вызвана не вашим желанием или выбором, а просто необходимостью. Гадать не имеет смысла. Я ничего не знаю и, откровенно говоря, не хочу знать. Можно мне еще немного вина?

– Что вы собираетесь с нами делать? – Ирен Чариал старалась говорить спокойно, но все равно в ее голосе чувствовалось напряжение.