|
Это так волнительно! - Едва ли, - отозвался Эркюль Пуаро. - Человеческая природа не так богата разнообразием, как нам кажется. У моря, - задумчиво добавил он, - куда больше всяких оттенков. Тут в беседу вступила Сара: - То есть вы считаете, что каждый человек представляет определенную модель? Стереотип поведения? - Precisement <Совершенно точно (фр.).>, - подтвердил Пуаро и принялся что-то чертить пальцем на песке. - Что это вы там рисуете? - заинтересовалась Памела. - Треугольник, - сказал Пуаро. Но Памела уже его не слушала, увидев на пляже новое лицо. - А вот и Чентри, - объявила она. По берегу шла - вернее, гордо несла себя - высокая статная женщина. Поприветствовав Памелу и Пуаро легким кивком и улыбкой, она уселась неподалеку. Золотисто-алая накидка соскользнула с ее плеч. Под накидкой оказался белый купальный костюм. Памела вздохнула. - Потрясающая фигура, да? Но Пуаро смотрел на лицо - лицо тридцатидевятилетней женщины, с шестнадцати лет славившейся своей красотой. Он конечно же тоже более чем достаточно был наслышан о Валентине Чентри. Она была знаменита многим - капризами, богатством, огромными сапфировыми очами, брачными авантюрами и любовными приключениями. Она пять раз выходила замуж, а любовников меняла, как перчатки. В должности ее мужа поочередно побывали итальянский граф, американский сталелитейный магнат, знаменитый теннисист и автогонщик. Из них только американец оставил ее вдовой, а от прочих она с легкостью освободилась в суде. В последний, то есть в пятый по счету раз, она вышла за капитана военно-морского флота. Именно этот капитан и сопровождал на пляж августейшую особу. Молчаливый, угрюмый, необщительный, с тяжелым подбородком. Было в нем что-то первобытное. - Тони, дорогой, мой портсигар... - попросила она. Приказ был исполнен немедленно. Он тут же протянул жене портсигар, помог прикурить и спустить с плеч бретельки белого купальника. Она разлеглась на солнце, раскинув руки. А он уселся рядом, словно дикий зверь, сторожащий добычу. Памела сказала, понизив голос: - Я просто сгораю от любопытства. Необычная парочка... Смотрите, сколько в нем звериного! Все время мрачно молчит, и взгляд угрюмый-угрюмый. Таким женщинам, как она, это должно нравиться. Словно приручаешь тигра! Интересно, долго ли это продлится? Наверное, они ей очень быстро надоедают, а уж теперь-то особенно. Но избавиться от него, я думаю, не так-то просто, с такими шутки плохи. К морю немного робко подошла еще одна пара. Та самая, что приехала накануне вечером. Мистер и миссис Дуглас Голд, как выяснила мисс Лайелл, полистав регистрационный журнал отеля. Оттуда же она извлекла их имена и возраст - у итальянцев принято и это заносить в журнал. Мистеру Дугласу Камерону Голду был тридцать один год, а миссис Марджори Эмме Голд - тридцать пять. Поскольку для мисс Лайелл, как уже говорилось, не было ничего увлекательней “человеческой натуры”, то, в отличие от большинства своих соотечественников, которым требуется от четырех дней до недели, чтобы предпринять робкую попытку познакомиться, она умела вступить в непринужденную беседу при первой же встрече. Поэтому, заметив смущение и нерешительность миссис Голд, она крикнула: - Доброе утро! Замечательный денек, не правда ли? Миссис Голд была невысокой и хрупкой и чем-то напоминала мышку. У нее были правильные черты лица и неплохая фигура. |
