БК бросился к своему сиденью. На столике лежала только книга Филиппа Дика с наполовину выкуренной сигарой, которая была воткнута в обложку и походила на экскременты. БК заметил, что книга на столике повернута лицом к сиденью напротив, и, смахнув сигару, открыл ее. Из нее выпал мятый клочок бумаги, на котором торопливым почерком было нацарапано:

«Передай мистеру Хэнди спасибо за выпивку!

Да, кстати, на самом деле я действительно чернокожий.

Бумага была влажной, будто пропиталась потом агента ЦРУ Мельхиора, и БК осторожно развернул ее, стараясь не испачкаться и не порвать. Изображенный на ней рисунок сначала показался ему бессмысленным. Кажется, это был чертеж какого-то сложного устройства — возможно, двигателя. Большинство надписей было на кириллице, но одно слово на английском сразу бросилось ему в глаза: «Polonium-210».

Господи Боже!

БК подхватил пальто с полки, забрал со столика книгу, листок и даже окурок сигары и бросился по проходу к дверям. Не успел он сделать и пары шагов, как двери вагона открылись и на платформу хлынул поток пассажиров, будто из плотины спустили воду. БК продирался сквозь толщу людей и крутил головой, стараясь найти Мельхиора, и неожиданно оказался на платформе.

Он стоял, прижимая к груди свой нехитрый скарб, как беженец под бомбежкой. Крытая платформа самой большой и оживленной железнодорожной станции страны была похожа на огромную пещеру, уходившую в обе стороны вдаль. Бесчисленные стальные колонны взмывали вверх на сотню с лишним футов и поддерживали сводчатый потолок из, казалось, миллионов покрытых сажей стеклянных панелей. С одной стороны десяток сводчатых туннелей исчезал в чреве земли, с другой — столько же лестниц для пассажиров поднималось на два этажа вверх, к главному вестибюлю вокзала. День был облачным. Скудный свет, проникавший сквозь грязные стеклянные перекрытия, окрашивал все в серые тона, превращая пассажиров в безликую массу. К тому же на платформах стояли еще два поезда, и тысячи людей были похожи друг на друга из-за промокших от дождя плащей и шляп. БК скользил взглядом по толпе, тщетно пытаясь отыскать в ней Мельхиора. У того не было ни плаща, ни шляпы, и БК выискивал в толпе взглядом людей без головных уборов. Но в тусклом свете все головы казались одинаково темными, и Мельхиор мог оказаться как любым, так и никем из них.

БК побежал к лестницам в конце платформы и выскочил в знаменитый на весь мир вестибюль. Он не замечал ни высоких потолков, ни пола из розового мрамора, который в тот день был испещрен грязными следами десятков тысяч ног, ни рассеянного света из сводчатых окон, каждое из которых было выше и шире его дома в Такома-Парк. Он пронесся сквозь вестибюль длиной в два квартала к главному входу и вышел на улицу. По крайней мере ему не пришлось искать свою машину. Начищенный воском двухдверный автомобиль зеленого цвета сверкал и переливался отраженными полосками света прямо у входа. Возле него стоял, облокотившись на знак «Парковка запрещена», аккуратно одетый молодой человек, явно довольный жизнью.

БК подбежал к нему и, покопавшись в бумажнике, вытащил жетон.

— Специальный агент Керрей. Это моя машина?

— «Шевроле-корвер» 1962 года, — торжественно произнес молодой человек, будто был автодилером. — На вашем месте я бы опустил стекла…

БК оттолкнул его, бросил вещи на пассажирское сиденье и, торопясь, слишком сильно выжал педаль газа, отчего залил цилиндры. Ему пришлось ждать минут пять, пока те просохнут, после чего он тронулся и выехал на Седьмую авеню. Не успел он проехать и квартал, как салон заполнился выхлопными газами, попадавшими через вентиляционные отверстия, и ему пришлось опустить стекло.