– Некогда переживать, товарищ подполковник. Кручусь, верчусь… Пришлите нового начальника…

– Начальник особого участка имеется! – отрубил Кругомарш голосом взводного на плацу. – Своим приказом я допустил тебя, ожидается соответствующий приказ из Округа. Больше ничем помочь не могу. Мастеров и прорабов пока нет. Ожидается прибытие выпускников Академии, Приедут – подкину парочку, – будто речь шла о ящиках с яблоками или о фейерверке. – Пока – крепись… И не забудь: план должен выполнить на уровне ста десяти процентов. Арамян и Родилов задание заваливают – объемы у них куцые. Ты обязан им помочь… Ясно?

– Так точно, товарищ подполковник! – трубным голосом отбарабанил я и тут же перешел на голос человеческий. – Только сто десять – нереально, не дам. Людей не хватает…

– Получишь четвертый взвод Сережкина. Я отбираю его у Родилова…

Представил я себе серию гримас, которые состроит Сиюминуткин, узнав о решении начальника, и рассмеялся. Прямо в трубку.

– Слышу – настроение бодрое. Чтобы стало еще бодрей, открою важный секрет – со дня на день ожидаю приказа о присвоении старшему лейтенанту Василькову очередного воинского звания «капитан»…

В горле у меня запершило. Нет, не от радости – просто в подобных случаях полагается рубить: «Служу России!», а у меня такие выкрики никогда не получаются: сразу начинаю хрипеть и кашлять.

С другой стороны, инженер капитан Васильков – звучит неплохо!..

Крутился я, будто белка в колесе, с семи утра до одиннадцати ночи. Отчёты, кадровые дела, всевозможные комиссии в сочетании с прорабскими обязанностями заставляли все время находиться в движении, мотаться от штаба – так по военному я переименовал нашу контору – к сооружениям, от них к строящемуся поселку, снова – в штаб…

И все же, что бы я ни делал, какие бы вопросы не решал, во мне жила Оленька. Это она подпитывала мои угасающие физические силы, это она помогала мне в борьбе с вреднейшими комиссиями и проверяющими, это она вместе со мной вчитывалась в чертежи и пояснительные записки…

Короче говоря, я будто растворился в девушке, а она проникла в меня – в мозг, нервы, сердце…

Со времени разоблачения преступной шайки шпионов минуло десять дней. Этот же период прошел со времени «похищения» сотрудниками Малеева семьи Курковых.

Я не выдержал и позвонил Анохину. Поселившаяся во мне Оленька подталкивала, торопила.

– Слушаю.

Голос у Кругомарша необычный: совершенно не прослушиваются командные нотки, зато чувствуется грусть.

– Товарищ подполковник, докладывает Васильков…

– Слушаю, – повторил Анохин.

– Прошу разрешить покинуть участок по… семейным обстоятельствам.

– Это, какие же у тебя семейные обстоятельства? – Грустные нотки исчезли, вместо них – жесткость, переметанная с ехидством. – Насколько мне известно – холост. Родители живут на Западе… Или к ним хочешь наведаться?

– Никак нет. Приеду в Лосинку. Попутно решу снабженческие вопросы… и – кадровые, – туманно намекнул я на недавнее обещание начальника подумать над укомплектованием особого участка мастерами.

– Кого оставишь за себя?

А вот этот вопрос, между прочим, я и не продумал. Не сержанта же оставлять, хоть он по образованию техник– строитель? И вдруг в голову пришла неожиданная мысль.

– На несколько дней оставлю за себя… капитана Сережкина…

– Но он же не инженер и не техник – обычный армейский офицер?

На языке завертелась, готовая выпрыгнуть в телефонную трубку, ехидная фраза: «А вы то кто сами? По коридору строительного техникума прошли или рядом с инженерно строительным институтом прогулялись?» Нет, портить отношения с начальством – все равно, что садиться на стул с поломанными ножками…

– За два три дня ничего не случится.