– С тебя возьмешь после… дырку от бублика… Ладно, разрешаю покинуть площадку на два дня. Выезжай завтра и сразу – ко мне…

Вот этого я и опасаюсь! Попадешь в кабинет к Анохину, закружит он многочисленными заданиями и расспросами, отпасует Дедку, тот – в производственный отдел… Бездарно ухлопаю в кабинетах выпрошенные два дня, точно, ухлопаю! Ну да, ладно, там будет видно, постараюсь выкрутиться.

– … никаких машин – выезжай поездом. Мне одного Арамяна хватает – не успеваешь списывать перерасход бензина… И не забудь самым тщательным образом проинструктировать командира роты. Передай – если в твое отсутствие что нибудь произойдет, не видать ему перевода на майорскую должность! Так прямо и скажи…

Сержантов мастеров я инструктировать не стал. Они знают свое дело, воспитывать их – только время терять. А вот Сережкина подстегнуть необходимо.

После памятных событий наши отношения с Виктором изменились, сделались сухими, иногда – неприязненными. Похоже, кто то шепнул ему о дурацких моих «версиях», и он обиделся.

Через дежурного по штабу вызвал капитана к себе в кабинет. Тот пришел, раздраженно наигрывая пальцами какую то вызывающую мелодию. Не извиняться же мне неизвестно за что? Пусть поиграет в обиду, ради Бога!

Сухим тоном оповестил о своем убытии в Лосинку по служебным делам. Два дня капитан – временно исполняющий должность начальника участка. Занимает мой стол и дежурит возле телефона. Не без замаскированного ехидства передал угрозу Анохина.

– За доверие – спасибо. Постараюсь оправдать его. Что же касается предстоящего перевода на должность заместителя командира батальона – плевал я с пятого этажа и на тебя, Баба Катя, и на твоего начальнике!

Повернулся и вышел в коридор.

Кажется, все дела я завершил… Нет, не завершил – осталось навестить погранзаставу, переговорить с Семкой Кислицыным. Может быть, ему известна судьба Куркова? Выскользнул хитроумный инструктор производственного учения из поставленных пограничниками капканов или его где нибудь засекли?

Но ехать на заставу – терять дорогое время. Для общения существует телефонная связь. Ведь мне предстоит еще пробежаться по сооружениям, оценить их готовность, заготовить впрок вопросы для разрешения их у начальника и главного инженера УНР…

С Кислицыным повезло – он сидел в своем кабинете, а не мотался по границе.

– Обрадовать тебя нечем, – хрипло оповестил он усталым голосом. – Друг твой будто сквозь землю провалился. Спроси у майора – у него может быть иная информация

– Спасибо, учту…. Кстати, еду в Лосинку.

– Тогда – один совет, Димыч. Захвати в дорогу оружие. Что не говори, а завалил Куркова ты. Мало ли что бывает по дороге.

– Еду поездом: Да и оружия, как ты знаешь, офицерам строителям не положено.

– Послушай, Димыч, будь умницей. Поезд не поезд, а пистолет я тебе презентую. На время, конечно… Надеюсь, знаешь, как с ним обращаться.

Вечером приковылял пограничный вездеход, и старшина предложил мне расписаться в какой то книге. Послушно расписался. Получил кобуру с «Макаровым» и полную запасную обойму.

Наконец я выехал в Лосинку. С пистолетом в нагрудном кармане. Кобуру оставил в сторожке под охраной Джу. Без этого пёс категорически отказался отпускать хозяина. Улегся возле двери и рычал.

5

Поезд шел полупустой, но я всю дорогу не спал – охранял оружие. Подсуропил мне Семка головную боль, черт бы его побрал. Лежал я на полке, подсунув под голову неизменную полевую сумку и обняв руками себя за плечи. Не потому, что замерз – в вагоне жарко, а потому, что топорщился нагрудный карман, и даже дураку было ясно, что в нем – не бумажник и не таблетки от головной боли.