Последняя фраза прозвучала настолько убедительно, что Светка раздумала плакать и возмущаться – округлила глаза и попыталась повиснуть мне на шее.

– Некогда, – разжал я ее руки. – Приказано поторопиться… К тому же дверь открыта…

– Ее можно запереть, – кинулась Светка к двери, расстегивая на ходу кофточку. – Я – мигом…

– Прекрати! Решается вопрос государственного значения, а у тебя в голове – только одно – секс!

Пока Светка переваривала выданную информацию, я захлопнул чемодан и выбежал из комнаты. Без прощальных объятий и поцелуев.

Последняя проблема решена.

4

Прорабский пункт, которым я командовал, доживало слой век. Перспектив – никаких; благоустройство, сараи, дорожки – все дела. Не выплыви Болтево – все равно меня ожидал бы перевод к тому же Пятиминуткину. Или – к Ваху.

Предстояло подчистить огрехи. Цемент и злополучный Дом офицеров висели на мне кандалами. Пора форсировать события. Особый участок и Дятел ожидать не станут.

Отпустил машину и побежал в знакомую прорабскую.

В крохотной комнате, где с трудом умещались стол, два стула и лежанка, меня ожидал полный, одышливый майор. Сидел он за моим столом. Лениво перелистывал настольный календарь и с интересом расшифровывал прорабские каракули. Типа «Бр. Чер. нар. разб. з». В дословном переводе: «бригаде Чернова выдать наряд на разборку забора».

Многословием я никогда не отличался, особенно, работая карандашом. Умением разборчиво писать – тем более.

Конечно, при современном техническом прогрессе эти трудности легко преодолимы. Анохин перегрузил отделы Управления компьютерами, принтерами, сканерами. Пощёлкаешь кнопками на клавиатуре, пропустишь написанный текст через принтер – приказ о наказании бедолаги инженера или несчастного техника готов. Ещё раз пощёлкаешь – на экране высветятся итоги выполнения плана.

Красота!

А вот на стройплощадках царят древние счёты, в лучшем случае – арифмометры….

– Старший лейтенант Васильков? – уточнил майор тонким женским голоском. Будто в тесной моей каморке могут разместиться и другие старшие лейтенанты. – Я не ошибаюсь?

– Так точно, – официально пришлепнул я. – Начальник прорабского пункта старший лейтенант Васильков.

Наверно, жилец двадцатичетырехквартирного жилого дома, сданного в эксплуатацию полгода тому назад. Штукатурка отлетает или крыша течет? Не по адресу, дорогой майор, топай в родную КЭЧ. Дом сдан с оценкой «хор» без дефектов и недоделок. Жалоб я не принимаю.

– Вы, по какому вопросу, товарищ майор?

Сейчас я отправлю его по назначению!

– Офицер особого отдела Малеев Сергей Максимович.

Я почувствовал, как пересохло во рту, и закружилась голова. Неужели кто то капнул особнякам, что моя двоюродная тетка сбежала в Америку, выскочила там замуж за владельца магазина? Но, ведь, кроме насмерть перепутанного теткиным письмом отца и меня, никто этого не знает. Даже мама… К тому же, сейчас – другое время, за связь с капиталистами никто не осудит, наоборот, похвалят.

Впрочем, органы у нас всевидящие и всеслышащие. Старая истина! Что касается всевозможных свобод, то они легко могут преобразоваться в свою противоположность.

– Слушаю вас, товарищ майор, – выдавил я из себя, соответственно понизив голос.

Сейчас я узнаю причину странного визита. Может быть, «особист» заявился по личному делу? Скажем, понадобилась известь для побелки квартиры или десяток штук вагонки для обшивки стен кухни? Господи, с удовольствием выдам ему все, что потребует…

– Здесь не место для откровенного разговора.