Знает, все знает! Значит, и чертова тетка – в прицеле, значит, предстоит допрос, потом отберут допуск и…

– …заодно в четырнадцать часов загляните по этому адресу…

В предчувствии крупных неприятностей голова снова закружилась, да так, что лежанка внезапно полезла на потолок, а стулья сами собой поползли к стенам. Тетка, точно – тетка! Но откуда все же «особисту» стало известно об ее прегрешении?

Майор положил передо мной клочок бумаги с адресом, ободряюще усмехнулся, тронул меня за локоть и ушел. Глухо простучали по лестничке тяжелые его сапоги…

Я сидел за столом, подперев обеими руками тяжелую голову. Словно боялся, как бы она не развалилась на части. Что же делать? Не пойти на беседу нельзя – майор вызовет в свой кабинет в штабе армии, а это намного хуже. Использовать первые минуты допроса для того, чтобы торжественно отречься от предательницы тетки, заклеймить ее всяческими известными по газетным статьям и детективам патриотическими фразами? Наверно, так я и сделаю…

Не успел прийти в себя от внезапно возникшей незапланированной проблемы – в конторку ворвался разгоряченный капитан Арамян. Вздел к низкому дощатому потолку сухие руки и закричал:

– Здорово, друг!.. Как похудел, побледнел! Вах, вах! Почему это, а? Зачем ко мне не приехал, помощи не попросил?

– Дела не радуют, товарищ капитан, – официально вздохнул я, стараясь изгнать из головы настырную тетушку с ее мужем капиталистом. – От бед голова кругом идет…

– Почему кругом? Почему идет? Вах! – трагическим голосом завопил армянин. – Или у тебя друзей нет, а? Или я не готов за тебя свою голову подставить? Вах!

Обстановка не для легкого приятельского общения, а капитан, по моему, примчался именно в погоне за дружеской беседой.

– Есть друзья, как не быть… Только они дел не подправят…

Не выгонишь же общительного начальника участка! Вот и приходится поддерживать разговор в надежде, что тот сам поймет и покинет прорабскую с такой же скоростью, с какой сюда ворвался…

– Зачем не подправят? Почему не подправят?.. Вот послушай меня и порадуйся… Надоел мне, понимаешь, Темка прораб – тошнит от него, голова болит… Понимаешь?.. Вах, как болит, вах!

В особо ответственных ситуациях у Ваха прорезался этакий армянский говор… Панымаешь…

А я, между прочим, давно все уже понял.

– Не выйдет, Рубен – меня уже застолбили…

– Как застолбили? Почему застолбили? – еще больше заволновался Арамян. – К Анохину поеду, упаду в ноги перед Кругомаршем – он все для меня сделает… Вах!.. Кто дает план УНРу? Сиюминуткин, Дятел или Арамян?.. Лишь бы ты согласился… Вах, вах!.. Вместе работать станем – хорошо, а? Клянусь мамой: ругать, обижать – никогда! Премии – тебе первому, путевку в отпуск выбью в Сочи… Вах, хорошо, а?

Знаем мы эти обещания. До боли, до зубовного скрежета – знакомы. Так парень девушку заманивает – все обещает, а заманит, попользуется – ничего нет. Темка прораб плакался – достал его Вах. Теперь меня доставать собирается… Не получится, дорогой капитан, не выйдет.

Я с тоской поглядел в окно. Вах усаживался в кабину грузовика, чем то, возмущаясь, размахивая руками. Водитель, склонив повинную – а может быть, невиновную? – голову, ожидал окончания привычного разноса.

Может быть, мне лучше быть прорабом, у Арамяна, строить дома, казармы, солдатские нужники, нежели закабаляться на непонятном секретном объекте? Эх, заглянуть хотя бы на квартал вперед, подсмотреть, что меня ожидает в Болтево? С учетом тетушки капиталистки…

Приглашение «особиста» – будто заноза… Нет, скорее всего, вовсе не приглашение – приказ прибыть для допроса!

5

Дедок занят – у него плотно сидит… Семыкин.