— Какая разница, что я думаю, — махнул рукой Вран. — Всё, чего я хочу — чтобы все мои знакомые остались живы. А для этого надо хотя бы знать, кого опасаться.

— Но ведь…

— Ничего Святослав не сделает. Даже если найдет доказательства — их уничтожат, не дав просочиться в свет. Представляешь, какой это будет удар по королевству? — Вран говорил свободно, не боясь, что нас подслушают. И, правда, сидя на вершине холма, мы видели окрестности как на ладони. Я любила это место — за его простор, за мягкую траву, ластящуюся к рукам. За те редкие минуты, когда я могла колдовать, не боясь использовать силу на полную — просто потому, что ломать на этом холме было нечего.

— Зачем тогда дразнить гусей? — спросила я, в то же время выращивая по заданию Врана небольшой куст акации. Не рассчитав, старик передал мне слишком много сил, и я теперь буквально «лучилась» энергией. Пока это «чудо» не заметили другие маги, стоило поскорее сбросить излишки. — Ведь если это Верховный маг, вряд ли ему понравится, что под него копают.

— Шептун для убийцы в любом случае лакомый кусочек. Пусть лучше он охотится за мной, чем за вами, — неожиданно честно признался Вран, и я замерла с открытым ртом. Вот уж чего не ожидала от мастера, так это самоотверженности. Пока я глазела на шептуна, кустик, почувствовав свободу, пышно расцвел, и я поспешно отдернула руки от зазеленевших листьев. — Ты ведь не думаешь, что меня так просто поймать? — продолжил удивлять Вран, и на месте мастера появился черный ворон. А затем маг снова стал стариком, и я поняла, как он оказывался на вершине башни раньше меня.

— А я могу научиться такому? — взволнованно спросила я, прикидывая, кем бы могла стать. Упорно вспоминался глухарь, а превращаться в толстую птицу мне очень не хотелось.

— На это потребуются годы тренировок, — честно ответил Вран. — Но учиться начнешь прямо сейчас. А когда меня не станет, справишься у мужа — он подскажет.

— Что вы такое говорите, мастер! Почему вас должно не стать? Если из-за убийцы переживаете, то не думайте, мы вас одного не оставим! — укоризненно покачала я головой, но шептун выглядел каким-то потерянным и в то же время умиротворенным. Мне не нравилось его состояние, но взбодрить не получалось.

Вран заставил меня сесть в привычную для медитации позу, а сам расположился напротив, так, что наши колени почти соприкасались. В такие моменты я остро ощущала, насколько шептун стар: у него были узловатые ноги, высохшая пергаментная кожа на руках и очень цепкий мудрый взгляд, проникающий, казалось, в самую душу.

— Закрой глаза. Чтобы у тебя появились крылья, ты должна ощутить свободу внутри. Ты должна полюбить небо. Почувствовать себя птицей, — голос Врана звучал спокойно и неторопливо, помогая погрузиться в транс. — Найди свою точку равновесия, пойми, кто ты, и кем можешь стать. Без этого тебе никогда не обрести крылья.

Кем я хочу стать? Я запаниковала, пытаясь вспомнить птиц, которых знала. Нет, сокол был слишком сильным для меня. А для голубки я была недостаточно нежна. Для ласточки не хватало стремительности, а для чайки — наглости. Птичьи образы мелькали перед глазами, на мгновение мне даже показалось, что я услышала хлопанье крыльев за спиной… а потом вдруг увидела её. Со свилым оперением и круглой головой, с пронзительными черными глазами и крючковатым клювом. Я протянула руку, зовя её… и очнулась.

— Рано, — коротко сказал мастер, прервавший мою медитацию, и в тот же момент я ощутила, насколько устала. Болело все тело, будто я и правда была покрыта перьями, и их выдернули у меня по одному. — Запомнила ощущение? Выполняй это упражнение дважды в день, только не переусердствуй. Пока тебе рано превращаться, птица прилетит сама, когда ты будешь готова.