Светлые глаза Глостера на мгновение расширились: он удивился такому разумному объяснению своего поведения. Он осушил свою чашку и наполнил ее снова, после чего осторожно сказал:

– Если бы это было правдой, тогда вы еще меньше должны выражать мне благодарность.

Затем он внезапно нахмурился, так как его внимание привлекла политическая сторона предположения Альфреда.

– Боже милостивый! – воскликнул он. – Вы не собираетесь вызывать его на дуэль, не так ли? Один из французских делегатов…

– Я не являюсь представителем французской делегации, – покачал головой Альфред. – И я не собираюсь вызывать Гая де Монфорта на дуэль. Пока не… Милорд, он известен своей силой в сражении?

– Он так считает, – усмехнулся Глостер. – Но если вы не растеряли все свое мастерство с тех пор, как я видел вас в Ланьи, вы повалите его одним щелчком, словно еле ползущего жука.

Альфред тихо застонал от разочарования.

– То же самое говорила Барби, – признался он. – Она считает, что Гай и я были бы неравной парой и меня обвинили бы в дешевом триумфе над молодым противником.

– Во всяком случае, Лестер не допустил бы дуэли или заставил бы отложить ее до тех пор, пока не будет установлен мир. – Хозяин снова наморщил лоб. – Но если вы пришли сюда не для того, чтобы просить моей помощи в дуэли, то почему вы не с принцем Эдуардом?

– Я освобожден от этого долга графом Лестером, – тихо пояснил Альфред.

Глостер раскрыл рот от удивления. Он опустил взгляд на чашу с элем.

– Я не жалею об этом, – объяснил Альфред. – Хотя я давно знаю принца и был рад оказать ему помощь, это не та служба, которой я желал бы. И полагаю, граф Лестер освободил меня от нее лишь для того, чтобы оградить себя от возможных недоразумений. Я отказался от официального назначения, но знаете, милорд, кое кому все равно кажется, что Генрих де Монфорт поместил в дом принца иностранного фаворита.

Альфред осторожно смотрел на Глостера, но не нужно было обладать особой наблюдательностью, чтобы увидеть, какое облегчение испытал молодой человек, поняв, что Альфред не просит восстановить его в должности. Альфред пришел к выводу, что Глостер находился в значительной зависимости от Лестера. Если Барби была права, говоря о гордости Глостера, то эта зависимость, несомненно, раздражала его. Альфред подумал, что было бы нетрудно вбить клин между Лестером и Глостером. Однако продвигать дело сторонников короля Генриха, сея раздоры среди последователей Лестера, не входило в планы Альфреда. Чтобы раз и навсегда показать, что он в Англии не для того, чтобы искать продвижения по службе, Альфред описал отношения с Раймондом д'Эксом и службу в качестве представителя своего брата при французском дворе.

– Но если леди Барбара не обращалась к Лестеру с просьбой восстановить вас на службе, – взорвался Глостер, – какого дьявола вы послали ее к нему, когда вам должно быть известно, что она может столкнуться там с Гаем? – Тут он покраснел в ярости и пробормотал: – Прошу прощения. Это не мое дело.

Очевидное смущение Глостера сгладило колкость вопроса, поэтому Альфред лишь пояснил:

– Я не знал, что Гай приехал в Кентербери вместе со своим отцом; думаю, что и Барби не подозревала об этом. Я проводил все время с принцем, а она со знакомыми придворными дамами. А пошла она на прием к Лестеру, чтобы просить позволения посетить пленного Уильяма Марлоу.

– Чьего пленного? – спросил Глостер.

– Саймона де Монфорта, так сказал Лестер моей жене, – ответил Альфред. – Я знаю только, что он взят с Ричардом Корнуолльским…

– Если он был взят с Корнуоллом, то, во всяком случае, не Саймоном! – прорычал Глостер, стукнув По столу своей чашей.