– Да нет же, – настаивал Гаспар. – Карликовый компьютер – в просторечии мозг. Давайте его сюда.

Пристально посмотрев на Гаспара, девушка объявила:

– У нас нет никаких компьютеров.

– Ну, ту машину, которую называют мозгом.

– У нас нет никаких машин, – ответила девушка.

– Ну хорошо, хорошо! Пусть будет просто мозг.

Гаспар произнес это таким тоном, словно речь шла о фунте ветчины, и лицо девушки окаменело еще больше.

– Чей мозг? – ледяным голосом спросила она.

– Мозг Флаксмена, то есть мозг, который нужен Флаксмену… и Каллингему тоже. Вам это должно быть известно.

Пропустив последнюю фразу мимо ушей, девушка спросила:

– Им обоим нужен один и тот же мозг?

– Конечно! Давайте его сюда!

Лед в голосе девушки стал острым и колючим.

– Значит, на двоих? Нарезать или куском? На белом хлебе или ржаном?

– Деточка, у меня нет времени выслушивать тошнотворные шуточки! – заявил Гаспар. – Позовите няню Бишоп. Она в курсе дела.

Глаза девушки сузились, их синева от этого стала только глубже.

– Ах, няню Бишоп, – сердито повторила она.

– Вот именно, – сказал Гаспар, и его осенила внезапная догадка: – Вы с ней не в ладах, деточка?

– Откуда вы знаете?

– Интуитивно. Хотя тут достаточно простейшей логики: кислая старая дева не может питать к вам симпатии… Настоящая ведьма, верно?

Девушка выпрямилась:

– О, это еще далеко не все, братец! – ответила она. – Подождите здесь, я сейчас ее отыщу. И сама уложу мозг в ее сумку.

– Клянусь святым Норбертом, вот это клад! – воскликнул Зейн Горт, который, едва девушка ушла, кинулся к книжным полкам. – Смотри! – воскликнул он, проводя металлическим пальцем по черным корешкам. – Полное собрание сочинений Даниэля Цуккерторта!

– Этот человек мне незнаком, – бодро объявил Гаспар. – Или он робот?

– Твое невежество меня не удивляет, старая кость, – ответил Зейн. – Судя по регистру патентов, Даниэль Цуккерторт был одним из величайших древних специалистов в области роботехники, микромеханики, каталитической химии и микрохирургии. И тем не менее его имя почти никому не известно – даже роботам. Недаром у нас нет святого Даниэля. Он словно стал жертвой заговора молчания. К сожалению, я никак не мог выбрать время, чтобы заняться этим вопросом.

– А почему здесь вдруг оказались труды Цуккерторта? – с недоумением спросил Гаспар. – Разве он интересовался оккультными науками?

– Круг интересов Даниэля Цуккерторта был невероятно широк, – торжественно провозгласил робот.

– Послушай, старая гайка, – сказал Гаспар, думая о своем. – Как, по‑твоему, Флаксмен рассчитывает, что этот мозг будет писать ему книги? Или будет еще как‑то способствовать их появлению? Судя по здешней обстановке, я не удивлюсь, если речь пойдет о черной магии или спиритических сеансах. Скажем, через посредство медиума вступить в контакт с духами умерших авторов…

Робот щелкнул локтевым суставом, что соответствовало пожатию плечами.

– Как однажды заметил величайший из ваших сыщиков (кстати, поразительно похожий на робота!), строить теории, не располагая фактами, – значит совершать непоправимую ошибку.

– Величайший из наших сыщиков? – наморщив лоб, спросил Гаспар.

– Ну Шерлок Холмс! – нетерпеливо сказал Зейн.

– В первый раз слышу! Он кто – полицейский, частный сыщик или профессор криминологии? Или он сменил Гувера на посту директора ФБР?

12

– Гаспар, – сурово произнес робот, – я могу простить тебе, что ты не знаешь Цуккерторта, но Шерлок Холмс – величайший сыщик всей детективной литературы дословомольной эры!.