|
– Думаете, вы очень ловкий? – Ну, вы то уж точно ловчили, это я знаю наверняка! Даже вытерпели осмотр врача и соседство проституток, лишь бы не признаваться, что насчет приставания к мужчинам вы все выдумали. – Какой же вы наивный! – С чего вы взяли? – Пусть даже месяц назад я была девушкой – что с того? Долго еще вы собираетесь меня допрашивать? – Сколько потребуется. Между прочим, имейте в виду, что три года назад один человек провел на этом самом стуле тридцать семь часов подряд. Он вошел сюда как свидетель, а вышел в наручниках. Сейчас он в Гвиане, на каторге. Презрительная гримаска скользнула по ее лицу. – Не стесняйтесь! – проронила она. – Задавайте ваши вопросы. Невольно приходит в голову, что вы просто старый развратник! Мегрэ ничего не ответил, но, возможно, желая ее проучить, еще с четверть часа хранил молчание, перебирая ненужные бумаги. – Сколько Бомпар заплатил вам за ночь? – спросил он вдруг, подняв голову. – Раз он подцепил вас на улице, то должен был… – Должен был заплатить! Он дал мне тысячу франков. – У вас в сумочке действительно лежит тысячефранковый банкнот. А прочие ваши клиенты столь же щедро оплачивали ваши услуги? – Кто как. Когда она вела себя так, как сейчас, Мегрэ хотелось дать ей пощечину. За последние тридцать лет в этом кабинете перебывали самые знаменитые преступники. Один из них, в прошлом служитель правосудия, докатившийся до преступления, оказался до того изворотливым, что комиссару, чтобы скрыть свой гнев, пришлось несколько раз выходить из комнаты. Но сейчас то перед ним сидела девчонка! Говорит, ей девятнадцать, но он ничуть бы не удивился, окажись ей всего семнадцать лет. Они провели тут, с глазу на глаз, уже много часов, а он так ничего и не узнал: ни как ее зовут, ни откуда она родом. Она ему нагло врет. И даже почти не скрывает этого. Словно дразнит его: «Я и не обязана говорить вам правду. Узнайте ка ее сами!» Жанвье привез с улицы Миромесниль целую кучу фотографий, некоторые оказались весьма откровенными. Мегрэ пересмотрел их одну за другой, отметив про себя, что это зрелище вызвало у его собеседницы приступ холодной ярости. – Ревнуете? – поинтересовался он. – Кого? Случайного клиента? Так или иначе, но ни одна из женщин на снимках не походила на Селину, да и о Бомпаре им пока мало что удалось узнать. Они уже выяснили, где он служил, – в издательстве музыкальных произведений на бульваре Мальзерб. В ответ на их расспросы издатель поведал: – Бомпар, хотя я знал его мало, был прелюбопытным субъектом. Отличный коммивояжер, правда, не без причуд: он, например, не любил дважды ездить в одни и те же места. Ему нравилось напускать на себя таинственность, и у нас все считали его бахвалом. Ему случалось намекать, будто он происходит из известной семьи. Одевался он весьма тщательно и оригинально – на мой взгляд, даже чересчур для своей профессии! В три часа дня в кабинете Мегрэ царил прежний беспорядок, к которому прибавились кружки из под пива, недоеденные бутерброды, и к тому же все кругом было усыпано пеплом от трубки Мегрэ и окурками: комиссар в конце концов послал за сигаретами для Селины. Как ни посмотри, а он попал впросак, и, похоже, сослуживцы уже что то пронюхали: то и дело они заглядывали к нему в кабинет под надуманными предлогами. Напрасно бригадир Люка, лучший его помощник, вел в гостинице «Северная звезда» подробнейшее расследование. Уже разобрали все унитазы, а нож так и не нашли, и ни один свидетель так и не сообщил ничего полезного. Все, что удалось узнать, сводилось к следующему: в начале четвертого утра некая Селина, о которой никто ничего не знает, позвонила у дверей гостиницы и спросила номер, чтобы провести в нем остаток ночи. |
