Не отпуская его взгляда, Вадим распустил узлы на вымокших веревках, затем плавным нажимом прислонил серка к бортику и отодвинулся. Вода набралась уже до краев и с монотонным гулом устремилась по желобкам к полу, стекая затем в широкую дыру. Ощущать ее можно было лишь по щекотанию струй, похожих на касания невидимых рук,– значит, теплотой она равнялась крови. И пахло от нее горькой свежестью, будившей в памяти нечто столь древнее, будто это хранилось в генах. Прикинув мощность струи, Вадим вывел примерные сроки для подбрасывания новых порций соли, затем сказал Юле:

– А теперь сядь рядом и смотри ему в глаза.

– Дистанционный секс? – жалобно спросила она.– Всю жизнь мечтала!..

Однако послушалась. По самые скулы трое погрузились в воду, циркулировавшую между ними, словно общая кровосистема, исподволь объединявшую их ощущения, желания, даже мысли. Не отвлекаясь на тяжесть и холод, словно бы воспарив в подводной невесомости, они теперь слушали  только друг друга. (“Что является лучшей средой для прохождения звуковых волн? – с усмешкой спросил себя Вадим.– А электротока? А телепатом?”) Вдобавок они, все трое, переплелись в ванне ногами, сомкнувшись еще и напрямую.

Триединство! – думал Вадим, глядя в закаменевшие глаза серка, а боком чувствуя прильнувшее тело Юли. Триумвират, триада!.. Инициатива, упорство, совесть. Как тогда, с Эвой и Адамом. Возможно ли? Пройти по этому пути еще раз – но тогда‑то меня вели, да и способ был иной. К тому же нынешняя инициатива больше смахивает на шило в Юлиной попке, а совесть – на страх навредить. И даже насчет силы не уверен: в достатке ли?

Он ощущал, как мысле‑поле  сгущается вокруг соседних сознаний почти до видимой плотности. Поставляемые водой впечатления облегчали ориентацию в чужих “потемках” – примерно как знание пропорций помогает художнику видеть формы. И все‑таки с отвычки пришлось поплутать.

В девочке обнаружилось куда больше разрушительного, убийственного Хаоса, чем он подозревал.

Похоже, Юля направляется прямиком к собственной гибели или безумию – если не принять должных мер. Неосознанно она даже хотела этого и мучила тех, кого любила, поскольку слишком мало любила себя.

А вот серк словно бы весь состоял из могучих животных позывов, определявших его поступки с жесткостью компьютерных программ. В нем‑то Хаоса почти не ощущалось: чтобы решиться на “химию”, требовалась фанатичная, почти маниакальная целеустремленность. Но поскольку и перегородок  в сознании не осталось, обе стихии сцепились в серке напрямую, выплескиваясь наружу убийственной яростью. Нетрудно было предугадать, которая победит – особенно когда на поддержку явится господин. А телепатостанций в нем оказалось даже две, хотя, как и полагал Вадим, очень узкой, кинжальной направленности. Отдельно: передатчик с дюжиной каналов, посылающий властную энергию вдоль взгляда, словно плазму вдоль ионизирующего луча; и приемник с фиксированной частотой, причем сигнал со входа мог поступать прямиком на все выходы,– образцовый полуфабрикат для будущей нежити!

“Мне не нужна абсолютная, рабская подчиненность,– разбираясь в чужих сплетениях, бормотал Вадим.– Если не обойтись без вертикалей, пусть это будут отношения вассала и сюзерена, слуги и господина – со взаимными обязательствами, подкрепленными любовью. Пусть вертикали сочетаются с горизонталями, для вящей надежности. Я замкну ваши властные лучи  в Кольцо – через себя, ибо во мне теряются перепады высот,– и разведу стихии на дистанцию, где они смогут взаимодействовать, не враждуя.