– Это просто на всякий пожарный – если условия жизни окажутся ниже оптимальных, автоматически включится сирена… В каждом отсеке станции имеются свои датчики. Когда вы войдете в комнату, автоматически загорится свет и включится реле обогрева. Все системы дублируются, так что не волнуйтесь… если даже мы полностью утеряем напряжение, запасы воздуха и воды, мы продержимся сто тридцать часов.

Сто тридцать часов, или пять дней? Не очень радужная перспектива, подумал Норман.

Едва они вошли в цилиндр С, тут же вспыхнул свет.

Здесь имелись койки, туалеты и душ («к вашим услугам горячая вода»).

Барнс с гордостью показывал обстановку, словно это был шикарный отель. На полу ковры, стены и потолок обиты мягким пенопластом, что делало интерьер похожим на переполненную берлогу.

Несмотря на яркие цвета и хорошо продуманный дизайн, Норман чувствовал себя стесненно и неуютно. Крошечные иллюминаторы показывали темноту океана. И там где кончалась обивка, он видел тяжелые болты и стальные пластины напоминающие где они находятся на самом деле. Он чувствовал себя так, словно попал внутрь больших стальных легких. И он подумал, что это было не так уж далеко от истины.

Они прошли через узкую переборку в цилиндр D – лабораторию со стеллажами и микроскопами на верхнем уровне и компактной электроникой на нижнем.

– Это Тина Чан, будьте с ней обходительны, – Барнс представил очень спокойную женщину. – Она наша единственная связь с внешним миром. Тина работает с компьютерами, системой датчиков… практически со всей электроникой. – Тину Чан окружали громадные мониторы, похожие на телевизоры пятидесятых. Барнс пояснил, что в гелиевой атмосфере некоторое оборудование работает из рук вон плохо – в первое время существования глубинных станций электронно‑лучевые трубки приходилось менять почти ежедневно. Сейчас конструкторы усовершенствовали покрытие и экранизацию отсюда и такие размеры.

Рядом с Чан сидела строгая женщина в очках, напоминающая библиотекаршу – Джейн Эдмундс, которую Барнс представил как архивиста.

– А что это значит? – спросил Тед.

– Младший офицер первой категории, обработка отснятых материалов, сэр, – ответила она.

– Превосходно, – расцвел Тед. – Кино или видео?

– Магнитные ленты, сэр.

– Я умею обращаться с видеокамерами, – сказал Тед. – Запись ведется на 1/2 или 3/4 дюймовки?

– Сэр, мы используем сканер. Две тысячи элементов, двенадцать градаций серой шкалы.

– Оу! – только и сказал Тед.

– Это намного превосходит коммерческие системы, с которыми вы наверняка работали, сэр.

– Действительно. – Тед стал уточнять технические детали.

– Похоже, Тед хочет освоить съемку.

– Да, кажется, так оно и есть… – Норман не понимал, почему вдруг так напрягся Барнс. Или он подумал, что Тед собирается стырить отснятые материалы?

– …кварцевые лампы на сто пятьдесят ватт, – говорила Эдмундс. Запись ведется на 1/2 млн по Американскому стандарту, так что все довольно просто. Реальная проблема – это рассеивание…

– Я заметил, в команде много женщин, – сказал Норман.

– Исследования показали, что для глубоководных работ предпочтительней женщины: они меньше весят, мало едят и потребляют меньше воздуха, легче переносят замкнутые пространства и более выносливы. Пентагон признал, что на всех наших субмаринах должны служить женщины… но попробуй их только найди. – Барнс взглянул на часы. – Тед, не отвлекайся!

Последний цилиндр Е оказался самым вместительным – здесь располагалась кают‑компания и – на нижнем уровне – кухня.