Пару мгновений спустя невидимая аудитория начинает аплодировать. Склонив голову набок, я вижу появление Шахматиста. Он идет так, словно в прошлой жизни был Юлием Цезарем. Приглаживает усы. Он даже причесал тонкие волоски на голове, и кланяется невидимой толпе в чудном рыцарском наряде.

Внезапно меня осеняет. Он одет как рыцарь. Неужели он и есть Кэрролианский Рыцарь? Не понимаю.

Шахматист непринужденно садится, а затем слегка касается верхушек шахматных фигурок будто бы на удачу или же в качестве некоего ритуала. Не глядя мне в глаза, он достает шахматную фигурку белого коня, нежно оглаживая её пальцами и целуя, а затем ставит на отведенное ей место.

– Мой обожаемый белый рыцарь, – произносит он. – Кэрролианский Рыцарь.

– Поздравляю. Я так и знала. – бесстрастно отвечаю я.

– Вот что ты, Алиса, помогла мне вернуть после стольких лет.

– Интересно, почему это так важно.

– Без него я не смогу выиграть, – с улыбкой отвечает он. Это улыбка психопата, но на удивление – искренняя.

– Верится с трудом, – говорю я. – Ты никогда не проигрываешь, даже если играешь без него.

– Умница, – он хлопает в ладоши, едва соприкасаясь руками, словно пожилая аристократка, проживающая в старинном особняке, который она годами не покидала. – На этот вопрос я отвечу, но сперва, послушай вот что.

Он снова хлопает в ладоши и из колонок доносится глупая песенка. Её поют дети, но музыки в ней нет. Вероятно, это какой то стишок. Тут я понимаю, что это Глаза Пикши.

– Помнишь, Алиса? – он склоняет голову набок, снедаемый любопытством.

Я помню.

– Это стихотворение из Алисы в Зазеркалье.

– Браво, – он хлопает в ладоши. – Умница. Оно напоминает тебе обо мне?

– Я даже не знаю кто ты.

– Но ты знаешь меня. Ты знала и моих детей тоже. Мою жену и бабушку.

– Мы были соседями в Стране Чудес?

– Не совсем, – он поднимает указательный палец. – Но возвращаясь к твоему вопросу: почему я не могу победить без Кэрролианского Коня.

– Я вся внимание.

Его взгляд тускнеет, а темная вспышка гнева и жажда мести настолько поглощают меня, что я не могу этого объяснить. Он наклоняется вперед и меня затягивает его взгляд.

– Поэтому Кэрролл запрещал мне мстить тебе и убивать, несмотря на то что он знал, что ты со мной сделала. – его голос тревожит меня по настоящему. Не потому что он зол, а потому что искренен. Искренний злодей – плохое сочетание.

– Как я поняла, я причинила тебе боль в Стране Чудес. Но ты до сих пор не объяснил в чем ценность Кэрролианского Рыцаря.

– Это единственная шахматная фигура, которой я могу убить тебя, и теперь она у меня. И знаешь, в чем ирония? Ты привела меня к ней. Двойная ирония? Что Льюис заставил Фабиолу спрятать её в Шахматном Городе, – на его глаза навернулись слезы, а меня кончилось терпение.

– А как тебе тройная ирония? Что Льюис сделал шахматную фигурку, которой тебя можно убить. Думаю, он был в замешательстве: убить тебя или же дать второй шанс; наверное поэтому он оставил её Фабиоле, и на волю случая отыскать Кэрролианского Рыцаря.

Информации слишком много, чтобы переварить вот так и сразу, но более меня беспокоит способность Шахматиста злить меня.

– Тебе не выиграть эту игру, Алиса. Я мастер игры в шахматы уже почти два столетия, и ни одной не проиграл, – говорит он. – А знаешь почему? Потому что я ждал этого мгновения всю свою жизнь. Ты заслуживаешь этого, Алиса. Гори в аду. И всё что мне нужно – лишь Кэрролианский Рыцарь.

Он еще раз с нежностью касается фигурки, словно та живая.