– А вы не узнали? Определенное сходство есть. Особенно подбородок… Не поняли? Это сын Леонова.

– А‑а‑а, – глубокомысленно протянул я. Сразу в памяти возникло лицо Леонова с той паспортной фотографии – она мне запомнилась лучше, чем живое лицо Павла. Потом на него наложиласъ только что виденная физиономия парня, и стало понятно, что сходство действительно есть, и, пожалуй, главное – это тяжесть в нижней части лица, массивный подбородок, почти прямоугольный.

– Кажется, я вам говорил, – продолжал Панченко. – Леонов разошелся с женой, та занялась бизнесом… А сын учится в военном училище.

– И что ему от вас надо?

– Да он просто помешался, – махнул рукой Панченко. По его лицу можно было сделать вывод, что Леонов‑младший крепко достал его за последнее время, и Панченко просто счастлив пожаловаться кому‑то на свою беду. – Жена Леонова, та нормально все восприняла. Она‑то знала, что муж сильно закладывал… А сынок, тот уже несколько лет живет в другом городе – сначала Суворовское училище, потом военное… Слегка идеализирует папу.

– В чем это выражается?

– Он мне все уши прожужжал, что это был не несчастный случай, а убийство. Доказательств никаких, за что убили – тоже непонятно. Просто заладил одно и то же – убийство, убийство, убийство… Сидит здесь уже второй день. Пытается хоть кого‑то убедить, но его все посылают, – злорадно усмехнулся Панченко. – Если вам не трудно, Константин, возьмите этого юношу под ручки и выведите проветриться на свежий воздух. Расскажите ему о той ночи, расскажите, как его папа напился и устроил драку… Вы же последний человек, который видел Павла Александровича живым. Вам и карты в руки. Ну, – Панченко сделал умоляющее выражение лица. – Очень вас прошу. Раскройте юноше глаза…

– Неблагодарное это дело, – вздохнул я. – Раскрывать глаза… Хорошо, я попытаюсь.

– Вот и славно, – обрадовался Панченко. – Будут у вас проблемы, заходите, я в свою очередь помогу… И Серега тоже!

– Ну‑ну, – с сомнением пробормотал я. – Между прочим… Вы говорили, что Леонов работал в ФСБ. Было такое?

– Было, – подтвердил Панченко. – А что такое?

– Значит, ФСБ организовало похороны Леонова?

– Нет, – Панченко почесал в затылке, его круглое лицо стало задумчивым.

– Мне кажется, все устраивала жена Леонова. А от ФСБ на похоронах даже никого не было. Это я точно знаю, я был на похоронах, думал спросить эфэсбэшников, не было ли угроз Леонову по прошлой работе… А тех никого не было. Ни одного человека.

– Это не похоже на ФСБ, – сказал я. – Если он ветеран…

– Мне потом все объяснили, – перебил Панченко. – Леонов не считается ни ветераном, ни пенсионером ФСБ.

Он там работал, а потом его уволили. Причем за что‑то нехорошее.

Выгнали, понимаете? Может, за пьянку, может, еще за что… Так что к ФСБ он уже давно никакого отношения не имеет.

– Давно?

– С девяносто шестого года, – уточнил Панченко. – Так мне сказали, по крайней мере. Ну что, вы идете выгуливать Леонова‑младшего?

– Иду, иду, – обреченно кивнул я и вышел из кабинета.

18

Он сделал вид, что совсем не замечает меня. Просто сидел и смотрел в стену. На стене висело объявление с призывом оказать посильную материальную помощь семье погибшего при исполнении служебных обязанностей младшего сержанта Волошина.