– На неделю. Вы действительно частный детектив? С лицензией и все такое прочее? И давно вы работаете частным детективом?

– Я уже на пенсию собираюсь, – весело сказал я. – Где остановился в городе? У матери?

– В отцовской квартире, – ответил Юра, и по тону его голоса я вдруг понял, что у меня очень мало шансов отвлечь его от мыслей об отце.

Практически ни одного. Но тем не менее я продолжил:

– А почему не у матери?

– Она… – начал Юра и запнулся. Несколько секунд он шел молча, потом вытащил из кармана куртки пачку сигарет и закурил. Ему понадобилось три или четыре затяжки, чтобы собраться с мыслями. – Она как милиция, – с горечью проговорил Юра. – Она считает, что отец напился пьяный и попал под машину.

– А разве нет? – осторожно спросил я. – Разве это было не так?

Сигарета выпала из его пальцев. Юра повернулся ко мне, и его лицо стало в этот момент лицом обманутого ребенка. Удивление, непонимание, обида, боль – все это выплеснулось на меня.

– Зачем вы так говорите? – дрожащим голосом произнес он. – Вы же знаете, что это не так! Ведь вы‑то знаете!

– Я? – Теперь пришла моя пора удивляться и не понимать. – Что я знаю?

– Вы же знаете, что это было убийство!

– Юра. – Я снова схватил парня за рукав и потащил прочь от автобусной остановки: Юра слишком громко говорил, и на нас стали обращать внимание. – Юра, ты что‑то путаешь… тебя не правильно информировали. – Я произносил эти слова, а сам пытался сообразить: «Кто мог такое сказать? Панченко? С какой стати? Что за бред?!»

– Я ничего не путаю. – Юра отрицательно помотал головой.

– Кто тебе такое сказал?

– Никто мне не говорил, я и так знаю!

Я отпустил рукав Юриной куртки и в замешательстве остановился. Смысл происходящего уже находился за гранью моего понимания. Я глубоко вздохнул, посмотрел в серое осеннее небо, потом перевел взгляд на взволнованного Юру и негромко, стараясь произносить слова как можно отчетливее, спросил:

– С какой стати ты решил, что твоего отца убили? И почему ты думаешь, что мне об этом что‑то известно?

– Ну как же! – Юра смотрел мне в глаза, а его руки лихорадочно рылись в карманах куртки, что‑то там отыскивая, причем с такой скоростью и с таким усердием, будто от этой находки или потери зависели судьбы мира.

Хотя, возможно, это было и так. Для Леонова‑младшего мир сузился до размеров одного‑единственного события – гибели отца.

– Ну что там у тебя? – не выдержал я в конце концов.

– Вот. – Он протянул ко мне руку и медленно разжал кулак. На ладони лежала смятая картонка прямоугольной формы с отпечатанными на ней буквами. Я и с закрытыми глазами смог бы сказать, что там написано. – "Константин Сергеевич Шумов. Услуги частного детектива. Полная конфиденциальность.

Рабочий телефон. Домашний телефон."

Предположительно в карманах пальто Павла Александровича Леонова той ночью находилось еще пятнадцать таких карточек. Надо же было так упиться.

– И что с того? – сказал я, чувствуя некоторое облегчение. Он мог вытащить из кармана что‑нибудь и похуже. Не знаю, что именно, но я ни секунды не сомневался в способности Юры Леонова неприятно удивить меня. Не вышло у мальчика. И славно. Хватит с меня неприятных сюрпризов. Один Гарик чего стоит с его рассказами о письмах Артура.

– Что с того? – повторил я, уже чуть насмешливо. – Это моя визитная карточка.